Собрание сочинений. Том 1

Дочь пришла, в лицо посмотрела,

Молча ужин сама согрела...

Нет, вам с этой минуты мало

Тех забот, что раньше хватало:

Рынок, очередь в два квартала,

Приготовить да постирать,

Утром дочку в школу собрать,

Для нее, как себе, бывало,

Платья старые перешить...

Хоть и занят весь день, а мало,

Нету права так дальше жить,

Когда сын за отцом вдогонку

Где-то едет в снегах на фронт

И уносит его трехтонка

За кровавый тот горизонт.

Правда, кровь вы пять раз сдавали

И пойдете завтра в шестой,

Но такая помощь едва ли

Не казалась самой простой.

Кто из женщин в тот год суровый

Свою кровь для своих жалел?

А уж вам-то, такой здоровой,

Это делать сам бог велел!

Был бы госпиталь здесь - туда бы

Санитаркой или кухаркой,

Все, что делать умеют бабы,

Делать так, чтобы небу жарко!

Жалко, госпиталя здесь нет -

У границы стоит Посьет.

Десять служб обошли, пожалуй,

Ни к одной душа не лежала.

Вам хотелось здесь, в тишине,

Службу выбрать ближе к войне.

Городская почта - домишко,

Где всего лишь месяц назад

Вы ругали девчат, что слишком

Долго письма у них лежат;

А теперь вот сидите сами

За конторкою у стола,

А сидевшая перед вами

Добровольно на фронт ушла.

Письма, письма! Нет, хладнокровно

Разбирать их по адресам

Все три года, Марья Петровна,

Не хватало уменья вам!

Как раскладывать по кварталам

Голоса всех живых и мертвых,

Что дошли, словно гул металла,

В треугольниках полустертых?

Только адрес есть на конверте,

А в конвертах - жизни и смерти.

Если б знать вам, на почте тут же,

Что внутри там! Был в окруженье?

Жив? Нашелся? Ранен? Контужен?

Пал, по слухам, в первом сраженье...

Слух, что умер, - взять не поверить,

Задержать, запросить, проверить.

Слух, что жив, - конверт отложив,

В телефон закричать, что жив!

Но приходит девочка в старых,

Сбитых набок маминых ботах

И берет всех судеб удары,

Радость чью-то и смерть кого-то.

И, сверяясь с книгой рассыльной,

В сумке, от угла до угла,

Тащит весь тот груз непосильный,

Что ей за день война дала.

Как вы прожили те три года,

Бесконечных тысячу дней?

Вам казалась ваша работа

То всех легче, то всех трудней.

Потому казалась труднее,

Что с нее, как с большой горы,

Было горе людей виднее,

Всем невидное до поры.

Ну, а легче порой казалось,

Потому что двоих своих

Терпеливей в разлуке ждалось

Среди стольких разлук других.

Сколько слез людских за неделю,

Сколько жалоб, что нет письма,

Хорошо, что право имели

Им ответить: - Я жду сама.

- А у вас он где?

- Под Москвою.

- А у вас?

- У меня под Мгой.

(Промолчав, что у вас их двое

И не знаете, где другой.)

Сын служил в парашютно-десантных,

Был сегодня здесь, завтра - там, -

Нет, отец его в адъютанты

Не пристраивал по фронтам,

Не искал ему мест потише,

Не укрыл от передовой.

Вот и вышло, что редко пишет

И рискует там головой.

Жило, спрятанное поглубже,

Как притоптанный уголек,

Что-то вроде упрека мужу:

"Мог бы, мог! А не поберег".

Но при этом прекрасно знали:

Окажись они завтра дома -

Не посмели б так, не сказали

Ни тому из них, ни другому!

После службы дома постыло

Вам, как многим в те годы, было.

Шли усталая, на ночь глядя,

Да и то лишь дочери ради.

Как умели, ее воспитывали,

Как могли накормить - кормили,

По субботам полы с ней мыли,

Чувства праздника не испытывая.

И под всем на вас легшим бременем,

С днями этими и ночами,

Не хватало порою времени

Тосковать, как раньше, вначале,

Даже тою злою тоскою,

Приходящей вдруг по ночам:

Что другие там, под рукою,

И что пятый десяток вам;

Письма - письмами, а разлука

Уж на годы счет повела...

Даже ревность - женская мука -

Редкой гостьей у вас была.

То ли слухов не доходило,

То ли думать противно было...

А ответить совсем уж точно, -

Долгой ночью ли, долгим днем,

Не на этом сосредоточены

Были ваши мысли о нем.

На душе то лучше, то хуже,

Но под этим всем, в глубине,

Год за годом думы о муже

Были думами о войне.

И надежду, что минут беды,

Что ваш муж и сын будут живы,

Не на них одних - на победу

Вы в душе своей возложили.

Да, вы знали, это бывает:

Два письма - что их нет в живых!

А победа так опоздает,

Что придет к вам уже без них...

Но представить, что все пропало,

А они - живыми пришли, -

Просто совесть не позволяла,

Просто думать так не могли.

От войны в любую минуту

Мир души вашей был зависим.

Это правда, что вы салютов

Часто ждали не меньше писем.

9

А теперь - о самом тяжелом.

В сорок пятом, в зимнюю стужу,

Наконец-то с фронта пришел вам

Долгожданный вызов от мужа:

Чтобы вы выезжали сразу,

И такие две нежные фразы,

Даже холод прошел по коже,

Даже на него не похоже.

И уже чемодан под полкой,

И, с улыбкой слезы мешая,

Дочка просит: - Чтоб ненадолго!

- Ничего, проживешь... Большая!

И глядите почти без грусти,

Как перрон поплыл понемногу.

Как ни странно, дурных предчувствий

У вас не было всю дорогу.

Вам казалось, что все понятно:

Он вас ждет к одной годовщине,

К той, которую так приятно

Не самой напомнить мужчине!

Дело было теперь за вами,

Как в дороге не сплоховать бы,

Оказаться там, куда звали,

К дню серебряной вашей свадьбы.

И успели! К удаче вашей,

Через три гробовых метели

Лейтенант, вас звавший мамашей,

Свой У-2 дотащил до цели.

А потом с адъютантом мужа,

Вдруг на сына чем-то похожим,

Целый час еще - бездорожьем,

Ранней оттепелью, по лужам...

И, подпрыгивая на сиденье,