Собрание сочинений. Том 1. Голоса

Лети сюда, блуждающий огонь.
Сейчас он сядет на мою ладонь,
живой и полосатый, будто зебра.

(Протягивает ладонь, на которую спускается ф и о л а н н ы й э б р а.)

Все! – даже то, чего на свете нет,
ты мне покажешь, ф и о л а н н ы й э б р а.

Я – дерево на брегу Земли.
Я – дерево и простираю ветви
к вселенскому – в неведомое – древу,
к горящим солнцам и шарам планет.

КОЗЛОБОРОДЫЙ КОНТРАБАС

Перед нами возникает худосочный СУБЪЕКТ: жидкие усики, козлиная бородка. Несколько истеричен.

Когда я так вытягиваю шею —
козлиный профиль мой похож на гриф
гитары, только менее красив.
Невзгоды в шее вырыли траншею,
вот и похож я на картину ту…
Как ухвачу себя рукой за шею
и проведу смычком по животу!..
Да если бы не дека и не лак,
я был бы точно – репинский бурлак.
Жена меня убьет. Так мне и надо.
Общественность жует меня, жует.
Начальство топчет башмаками гада.
Терплю и пью – червяк во мне живет.
Нет! хочется подняться и сказать:
«Не рвите струны – нервы не трепите!»
Гипнотизер мне: «Спите, спите, спите» —
И сонно закрываются глаза.

(Закрывает глаза, начинает двигаться на сцене, как в замедленном кинофильме.)

И снится мне: кругом шумит толпа
прекрасных инструментов. Без ошибки
определяю: там – альты, здесь – скрипки,
вот пробуют фаготы, чу! Труба.
Настраиваются мои соседи
на что-то грандиозное. Я сам,
прислушиваясь к дольним голосам
и согреваясь в солнце на рассвете,
какой-то подколенною струной
дрожу. Меж тем свой ровный голос строю
в строю других, как важный контрабас —
и если я подонком был порою,
то отрешен и выверен сейчас.
Как метроном – похож на человека,
но выше и прекрасней во сто крат —
я золотой и пламенный – и небо
открыто мне, где ангелы парят!
Вот херувимы к скрипкам полетели
и сходит серафим к виолончели.
Вознес трубу архангел Рафаил
и как подсолнух солнцу протрубил.

(Говорит со страстью.)

Я слышу: чья-то тень меня покрыла,
на гриф легла огромная ладонь.
Как напряглись мои витые жилы! —
и я исторг исчерни – золотой
крик ярости! Я понял: мой соперник
могуч, как Прометей или Коперник,
что у престола он один из первых.
И стали мы бороться: я и он…
И был я вознесен. И т а м, заплакав,
признал: «ты победил меня, Иаков» —
средь ликов и зверей, очей и знаков —
и гласов, и хвалы со всех сторон!

(Играет беззвучно, водя рукой поперек живота, как смычком. Пальцы другой руки пробегают от затылка к шее и обратно. Козлобородый контрабас.)

Не правда ли, я здорово звучу?
Не слышите?.. Хотя бы смутно, краем…
Навстречу к вам сходящему лучу
откройте слух… Себе не доверяем.
В глухой вселенной каждый одинок.
Звучит звезда. И рыба. И цветок.