Собрание сочинений. Том 1. Поэзия

Прочисть ноздрю пророчествами древних,
и ты учуешь, как натерт внутри
сих глиняных расколотых сосудов
Чеснок Дурных Деяний.

Уныло песнь поется колесом,
вращаемым Мидасом и ослом,
сознание отличности растет в них,
и крепчает
Чеснок Дурных Деяний.

Возвысится, чтоб смерти избежать,
Но смерть страшнее высшим, чем простейшим –
И в страхе тянутся они все выше снова,
и вместе с ними тянется
Чеснок Дурных Деяний.

Очищенный и злой, накрошенный, натертый:
тобою привлечен, уже летит Четвертый,
Страшнее первых трех, и он крещен огнем.
Он носит имя Трезвого,
и из следов копыт его
растет Чеснок Дурных Деяний.

«По переулку, по переулку…»

По переулку, по переулку
Гуляет ветер, бессонный ветер.
Стучит он в ставни, колотит в двери.

«Эй, прихожане, стелите коврик,
Молитесь страстно, молитесь долго,
Целуйте землю!»

По переулку, по переулку
Несется пламя, сквозное пламя,
Всех очищая своим дыханьем.

И через пламя проходят души
Всех оскорбленных:

Дев престарелых, их черных кошек,
Жен изможденных, отдавших лица
Огню плиты и пене мыльной,
И стариков, кричащих тщетно
В припадке пьяном пустым карманам.
И тех, в ком старость таится скрытно
И проступает сквозь их поступки.

И ищут, ищут в путине листьев
Несчастных души: себя и время.

По переулку, по переулку
Идут, танцуют, поют и пляшут,
Не замечая скорбей пропащих –

Лиц безупречных горды анфасы,
Сердца стальные, глаза – хрустальны.
Воспоминанья! Воспоминанья!

В толпе прекрасных себя находят,
Себя находят и мчится эхо –
– о, громовое! –
Я был тобою! мог быть тобою!

Но отстраняет суть воплощенье –
В морщинах дробится отраженье.
Они снимают ладони падших
С плечей прекрасных и вдаль уходят.

Совсем уходят… навек уходят…

По переулку, по переулку
Гуляет ветер, бессонный ветер,
Колотит в ставни, молотит в двери.

Молитесь ветру,
Нерожденные дети!

Ангелы в форточке

i.

Пришли времена
Вторгаются ангелы с чашами, полными горечи,
в окно моей спальни и будят меня
влажным хлопаньем крыльев: пришли времена,
держась за руки, от похмелья прозрачные – Боже! –
пришли времена, те времена, что прошли…
И пальцы возложены на окончания молний –
застежки старой кожи разошлись –
устав кусать грудь белой клеопатры,
сатиновой, набитой пухом и пером,
я приползу линять под умершим окном.

ii.