Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917)

Пастор. Нет… я её люблю.

Лия. Ты от неё скрываешь свои связи.

Пастор. Из любви к ней. У неё для моей правды не хватит сил.

Лия. А если она узнает?

Пастор (в сильном волнении). Она никогда не узнает этого.

Лия. Когда-нибудь тебе придётся расплачиваться за свою жизнь.

Пастор. Моя жизнь – сплошная расплата.

Лия. За что?

Пастор. Вот этого-то я и не знаю.

Лия. Должно наступить возмездие.

Пастор. Оно наступает каждый день.

Лия. Только подумай, сколько ненависти поднимется против тебя, если узнают, что ты всех дурачил. Этого не прощают.

Пастор. Я никого не обманываю. Никого. Я таков, каким они меня знают. Я не обязан говорить всему свету, что бываю другим. Это моя тяжба…

Лия. С кем?

Пастор. Не знаю.

Пауза.

Лия. Я не понимаю, как до сих пор никто ничего не знает. Тебе помогает нечистая сила.

Пастор (очень серьёзно). Может быть.

Пауза.

Лия. Не понимаю…

Пастор. Ну, скажи по правде… разве когда-нибудь ты могла бы рассказывать о наших отношениях?

Лия (решительно). Никогда!

Пастор. Наверно?

Лия. Наверно!

Пастор. Ты можешь дать мне честное слово?

Лия. Могу.

Пастор (с возрастающим волнением). И если будет ходить по городу такая сплетня, она не будет иметь под собой никакой фактической почвы?

Лия (заражаясь его волнением). Никакой!

Пастор. Простая догадка… то есть та же клевета, только, по несчастию, совпадающая с фактом.

Лия. Ну конечно. Что с тобой? Что случилось? Ты мне должен сказать.

Пастор. Ничего, ничего. Мне показалось, что мелькнул синий огонь угара.

Лия. Что ты говоришь?

Пастор. Я тебя люблю… ты красавица… от тебя сегодня пахнет левкоем.

Лия. Ты какой-то совсем особенный. (Смотрит на него внимательно.) Совсем особенный.

Пастор. Ну, довольно. Давай продолжать разговор.

Лия. О тебе?

Пастор. О чём хочешь!

Лия. Хочу о тебе. Скажи по правде, тебе не кажется странным, что ты говоришь с кафедры всякие возвышенные вещи, а в тебя влюбляются самым подлым образом?

Пастор. Кажется.

Лия. А знаешь ты, что ни одна женщина тебе не верит?

Пастор (внимательно слушает). Нет. Это для меня совсем ново.

Лия. Да, да. Ни одна не верит. То есть не верит, что ты святой. Конечно, ты прекрасно говоришь о целомудрии. Но ведь мыслей твоих не слушают. Один голос твой слышат. А в нём что-то неистовое есть. Какая-то жажда дьявольская. Кровь загорается. Сердце биться перестаёт. Уверяю тебя, выйди ты на кафедру и скажи: я развратен, я кровожаден, я весь соткан из больных страстей. Уверяю тебя, все женщины с отвращением от тебя убежали бы. Ты выходишь бледный, целомудренный, как золотистый цветок. Голос твой – натянутая тетива. Ресницы опущены. Ты, задыхаясь, говоришь о чистоте непорочной, о святости девства, и за каждым словом твоим дрожит тоска любви, порочное, томительное вожделение. И никто не бежит от тебя. Напротив. К тебе так страшно тянет. Знаешь, я заметила: после твоих проповедей все женщины боятся смотреть в глаза друг другу. Только не думай, что это одно к тебе притягивает. Ты вообще интересен.

Пастор. Ну, уж это что-то вроде объяснения в любви.

Лия (смеясь). Да, пожалуй. У тебя прекрасный лоб. Изумительные глаза. Если в них вглядеться. И очень аристократические руки.

Пастор. Ты меня идеализируешь. Я протестую. Правды ради.

Смеётся резким смехом.

Лия. Что ты смеёшься?

Пастор. Понравилась возвышенная цель: правды ради. Пастор всё должен делать правды ради. Не так ли?

Лия. Постой. Я что-то не понимаю. Но больше всего люблю твои губы. Влажные, тёмно-красные. Точно всегда в крови. Руки у тебя худые, нежные, но страшно властные. Так любят мучить. Хочется повиноваться твоим рукам. Когда ты ласкаешь, электрический ток пронизывает тело. Искры сыплются и обжигают. Ты удивительный!

Пастор. А ты тоже необыкновенный суфлёр.

Лия. Не дразнись. Я помню, как боялась к тебе подойти. Каким ты мне казался неприступным. Точно высокая гора, вечно устремлённая в небо. И в то же время так безумно хотелось совсем другого… Должно быть, я смутно чувствовала, каким ты можешь быть. Знаешь, ты постоянно разный. На кафедре ты один, при Торе другой, при мне третий. У тебя бесчисленное количество масок. Я не знаю, кто же ты, наконец? Я не в силах представить тебя одного в комнате. Какой ты тогда? О чём думаешь? Какое у тебя лицо, фигура, выражение глаз? Жутко становится. Но, право, мне всё равно, кто ты. Хотя из преисподней. Не всё ли равно? Я чувствую над собой твою власть. Так безумно хочется тебе подчиняться. Быть твоей без остатка… до последнего кусочка… Может быть, ты в душе издеваешься; может быть, это дьявольская игра… Всё равно. Пусть!

Пастор. Я сам, должно быть, чья-то игрушка.

Лия. Ну скажи: почему, почему ты такой? Что за таинственные силы живут в тебе? Почему ты так притягиваешь…