Собрание сочинений. Том 10

Однако наиболее смелым шагом контрреволюции является разрешение королеве Кристине выехать в Лиссабон, после того как совет министров обязался передать вопрос о ее судьбе учредительным кортесам, это — измена, которую пытаются прикрыть, объявив до решения суда конфискацию испанских имений Кристины, составляющих, как известно, наименее значительную часть ее состояния. Таким образом, Кристина дешево отделалась, а теперь мы узнаем, что и Сан-Луис благополучно добрался до Байонны. Самое интересное во всем деле — это способ, каким было достигнуто упомянутое решение. 26 августа несколько патриотов и национальных гвардейцев собрались, чтобы обсудить меры охраны общественной безопасности, осудили правительство за его колебания и полумеры и решили отправить депутацию в совет министров с требованием удалить Кристину из дворца, где она строит козни против народной свободы. Весьма подозрительно, что к этому предложению присоединились два адъютанта Эспартеро и сам Сагасти. В результате совет министров собрался на заседание, итогом которого явилось тайное бегство Кристины.

25 августа королева в первый раз показалась публично, на прогулке в Прадо [бульвар в Мадриде. Ред.], в сопровождении своего так называемого мужа и принцессы Астурийской. Но приняли ее, по-видимому, крайне холодно.

Комитет, назначенный для составления отчета о состоянии финансов в момент падения министерства Сарториуса, опубликовал этот отчет в «Gaceta», где ему предпослан доклад сеньора Кольядо, министра финансов. Согласно отчету, текущая задолженность Испании равна 33000000 долларов, а весь дефицит — 50000000. По-видимому, даже чрезвычайные средства правительства были взяты вперед за целые годы и растрачены. Доходы Гаваны и Филиппин были взяты за два с половиной года вперед. Суммы, полученные от принудительного займа, исчезли бесследно. Ртутные рудники Альмейды заложены на много лет вперед. Наличных остатков, подлежащих внесению в депозитную кассу, не существует. Равным образом не существует фонда по военному заместительству. 7485692 реала подлежат уплате за полученный, но не оплаченный табак. Также подлежат уплате 5505000 реалов по счетам за общественные работы. Согласно заявлению г-на Кольядо, сумма обязательств самого неотложного характера равняется 252980253 реалам. Меры, предложенные им для покрытия этого дефицита, характерны для настоящего банкира; он предлагает восстановить спокойствие и порядок, взимать дальше все старые налоги и заключить новые займы. В соответствии с этим советом Эспартеро получил от главных мадридских банкиров 2500000 долларов на основании обещания строго придерживаться политики партии модерадос. Насколько он намерен выполнить свое обещание, показывают его последние мероприятия.

Не следует думать, что эти реакционные меры совсем не вызвали противодействия в народе. Когда 28 августа стало известно об отъезде Кристины, снова возникли баррикады; но, если верить телеграфному сообщению из Байонны, напечатанному во французском «Moniteur»,

«войска вместе с национальной гвардией штурмовали баррикады и подавили движение».

Таков cercle vicieux [порочный круг. Ред.], в котором обречены двигаться революционные правительства-недоноски. Они признают долги, сделанные их контрреволюционными предшественниками, как национальные обязательства. Чтобы быть в состоянии платить по ним, им приходится продолжать взимать старые налоги и заключать новые займы. Чтобы иметь возможность заключить новые займы, они должны гарантировать «порядок», то есть самолично проводить контрреволюционные меры. Таким образом, новое народное правительство сразу превращается в служанку крупных капиталистов и в угнетателя народа. Таким же точно образом временное правительство Франции в 1848 г. было принуждено ввести пресловутый 45-сантимный налог и конфисковать фонды сберегательных касс, чтобы уплатить капиталистам следуемые им проценты.

«Революционное испанское правительство», — говорит английский автор книги «Правда об Испании», — «по крайней мере не пало так низко, чтобы усвоить себе позорную доктрину отказа от платежей, практикуемую в Соединенных Штатах»[279].

Дело в том, что если бы какая-либо прежняя испанская революция хоть раз позволила себе такой отказ, то позорное правительство Сан-Луиса не нашло бы ни одного банкира, который согласился бы дать ему авансы. Но, может быть, наш автор придерживается того взгляда, что делать долги есть привилегия контрреволюции, в то время как платить по ним — привилегия революции.

По-видимому, Сарагоса, Валенсия и Альхесирас не согласны с этой точкой зрения, ибо они отменили все тягостные для них налоги.

Не довольствуясь назначением Браво Мурильо послом в Константинополь, правительство отправило Гонсалеса Браво на тот же пост в Вену.