Собрание сочинений. Том 10

«Крайний политический упадок, полное отсутствие способных и неподкупных людей в числе ее правителей, уменьшение мусульманского населения и истощенное казначейство Порта по какому-то странному контрасту сочетает с господством над некоторыми из самых плодородных областей, лучшими портами и наиболее предприимчивым и одаренным народом Южной Европы… Трудно понять, как столь великое и несомненное зло еще может так долго находить защитников в среде политических деятелей, рассматривающих его как относительное благо; хотя мы и отдаем себе отчет в трудностях, вытекающих из каких-либо перемен на территории столь обширной империи, — мы все же склонны предвидеть не с тревогой, а с удовлетворением тот момент», — откуда «Times» знает, что этот момент близок? — «когда нельзя уже будет продлить господство такого правительства, как правительство Порты, над такой страной, как та, которая подчинена его власти. Может быть, этот срок менее далек, чем обычно его представляют, и, может быть, некоторые мудрые государственные деятели уже подготовляют меры на случай подобного исхода, дальнейшее неопределенное откладывание которого не в их власти. Мы не думаем и не намерены предполагать, что у Австрии и России имеются в настоящее время или были разработаны ранее без ведома других европейских держав какие-либо планы, враждебные территориальным притязаниям Оттоманской империи. У нас есть достаточные основания полагать», — когда «Times» заявляет это, мы знаем, что это значит, — «что князь Меншиков послан из С.-Петербурга в Константинополь в качестве чрезвычайного посла, со специальным поручением — заявить от имени императора Николая, что царь, как глава православной церкви, не может сам подчиниться и не может заставить подчиниться восточную церковь условиям фирмана, полученного недавно французским послом по вопросу о святых местах в святой земле».

Первое сообщение о миссии князя Меншикова содержалось в депешах сэра Г. Сеймура, полученных 14 и 21 февраля. Важно отметить, что 6 марта 1853 г. прибыла депеша, передающая весь план русского императора о разделе Турции. Ответ на нее, как уже сказано, был послан лишь 23 марта; до 13 марта не состоялось ни одного заседания кабинета, хотя некоторые члены правительства за неделю до этого получили предложение императора. Их коллегам это предложение было сообщено лишь 13 марта; зато оно заранее было сообщено в «Times», ибо 7 марта, на следующий день после получения депеши, о которой еще никто не мог знать, кроме двух или трех членов кабинета, и которую не мог видеть ни один служащий в министерстве иностранных дел, — в «Times» появилась подробная статья (Слушайте! Слушайте!), в которой между прочим говорилось:

«Положение Турецкой империи и отношение европейских держав к Востоку — это предмет, над которым следует пораздумать политикам и независимой прессе, чтобы составить и сформулировать свою точку зрения, хотя осуществление соответствующих планов является еще делом несвоевременным и отдаленным. Государственные деятели, вынужденные заниматься повседневной политикой и всякий раз придерживаться правил так называемой государственной необходимости, ограничены узкими рамками и, по-видимому, неспособны выдвинуть новую или оригинальную идею, если она предварительно не была предметом внимания и размышления публики».

Благородному лорду следует особенно обратить внимание на дальнейшие слова в «Times», так как они имеют отношение к возражению, которое было им сделано: «Вот почему нас отнюдь не удивляет, что, намекая на затруднения, недавно возникшие в Турции и в особенности на ее европейских границах, лорд Джон Рассел выразил свое несогласие с теми взглядами, которые недавно высказывались на этот счет, и в свою очередь повторил, — со всей ответственностью официального лица, — старую басню о целостности и независимости Оттоманской империи. На нас, однако, такого рода доводы не действуют».

Каким образом автор статьи знал о несогласии благородного лорда? (Слушайте!) Далее статья продолжает:

«Мы не согласны с мнением лорда Дж. Рассела, будто в данное время не может быть большего бедствия для Европы, чем необходимость обсудить, что делать, если встанет вопрос о разделе Турецкой империи».

Пусть палата обратит внимание на следующие слова, которые почти целиком совпадают со словами русского императора:

«Было бы, мы полагаем, еще большим бедствием, если бы расчленение Турции началось раньше, чем состоится обсуждение этого вопроса». (Слушайте! Слушайте!) Это те же самые слова. Далее автор статьи продолжает: