Собрание сочинений. Том 10

«Весь город кишит беженцами из Финляндии, много есть и приехавших с Аландских островов» (которые, по-видимому, все еще заняты русскими), «спасающихся от русских вербовщиков. В русском флоте ощущается большой недостаток матросов, и власти хватают старого и малого. Отцов семейств среди ночи угоняют из дому, не давая ни минуты на сборы. Чтобы спастись от такого произвола, люди целыми семьями, со всеми пожитками бегут в Швецию».

В «Journal de St.-Petersbourg» от 23 апреля напечатан манифест царя к его подданным, в котором война с западными державами представлена как война православной церкви против еретиков, за освобождение угнетаемых Оттоманской империей единоверцев.

Мы читаем сегодня в парижской газете «Presse»:

«Один из наших константинопольских корреспондентов сообщил нам важные подробности о недавно раскрытом русском заговоре, следствие по которому только что закончено. Следствие ясно показывает, что Россия уже давно подготовляла кризис, в результате которого «больной человек» должен был сойти в могилу буквально на глазах у своих врачей. Следствием доказано, что барон Эльснер поступил на службу в турецкую полицию лишь для того, чтобы лучше обмануть своих surveillants [надзирателей. Ред.]. Он получал по ведомости 1000 пиастров в месяц. Несмотря на его хитрость, двойная игра, которую он вел, была раскрыта следующим образом: он завязал дружбу с г-ном Аспа, врачом, находившимся на турецкой службе, и полагая, что может ему доверять, признался ему, что не переставал служить России, хотя и состоит на жалованье у турецкой полиции. По словам г-на Эльснера Россия хотела набрать из греков и славян, живущих в Турции, армию в 60000 заговорщиков, готовых подняться по данному сигналу. Решительный удар предполагалось нанести в Константинополе. Во главе заговора в этом городе стоял англичанин, некий Плантадженет Харрисон. Г-н Аспа притворился, будто разделяет взгляды Эльснера, но дал знать турецкой полиции. Полиция, уже давно подозревавшая Эльснера, установила за ним усиленный надзор и обнаружила, что он регулярно посылает доклады князю Горчакову. В конце концов ей удалось перехватить один из этих докладов. Эльснер, действовавший в общем очень осмотрительно, имел неосторожность показать этот доклад г-ну Аспа, который сейчас же сообщил о нем г-ну Паламари, тайному агенту турецкой полиции, и сумел в присутствии последнего передать его Радшичу — славянину из Австрии, который поддерживал связь с Эльснером в его сообщниками. Письмо было отнято у Радшича при обыске и является одним из вещественных доказательств. Далее было установлено, что Эльснер вошел в соглашение с Константиносом, капитаном греческого торгового корабля, и что они договорились о вовлечении в заговор еще сорока капитанов греческих кораблей, которые в назначенный день должны были прибыть в Константинополь с боевыми припасами и снабдить всем необходимым для поднятия восстания среди греческого населения столицы. Константинос поддерживал постоянную связь не только с Эльснером, но и с г-ном Метаксасом, греческим послом при Порте. Бодинаров, русский полковник, служил связующим звеном между Эльснером и князем Горчаковым».

В «Augsburger Zeitung» появился ряд чрезвычайно враждебных России статей, которые произвели в Германии большую сенсацию, так как до сих пор эта газета весьма горячо отстаивала русские интересы; известно к тому же, что вдохновителем ее является австрийский кабинет. Австрия, говорится в этих статьях, должна считать себя свободной от своих обязательств по отношению к России после разоблачений, содержащихся в секретной переписке сэра Г. Сеймура. В одной из статей мы читаем:

«Когда действия России вынудили Австрию заявить протест С.-Петербургу, этот протест был принят так надменно, а венский кабинет так бесцеремонно третировали, что каждая новая депеша из Константинополя стала вызывать тяжелые предчувствия. Этот недостаток уважения и внимания заставил графа Менсдорфа просить о назначении его командиром бригады, чтобы освободиться от своего поста в С.-Петербурге, хотя лично он не имел оснований для жалоб».

В связи с этим он был заменен графом Эстергази. В другой статье есть такое место:

«Когда русский император прибыл в Ольмюц, он держал себя с графом Буоль-Шауэнштейном так неподобающе, чтобы не сказать оскорбительно, что все это заметили, а Нессельроде и Мейендорф были весьма смущены». (Я позволю себе напомнить вашим читателям, что у Нессельроде вошло в обычай провоцировать своего августейшего повелителя на такое нахальное поведение, с тем чтобы впоследствии скорбеть о нем.) «Молодой император был свидетелем того, как обращаются с его министром, и не забыл этого. Письма сэра Г. Сеймура могли лишь ускорить уже принятое его величеством решение» (препятствовать посягательствам России на Австрию)… «Граф Орлов во время своего пребывания в Вене отказался взять на себя обязательство от имени своего государя соблюдать при любых условиях целостность Оттоманской империи».