Собрание сочинений, том 18

На другой же день после провозглашения республики в Париже, брауншвейгский Центральный комитет немецкой Социал-демократической рабочей партии, являющейся — с учетом местных законов страны — секцией Интернационала, обратился (5 сентября) с воззванием, призывавшим рабочий класс сопротивляться всеми имеющимися в его распоряжении средствами расчленению Франции, требовать почетного для нее мира и агитировать за признание Французской республики[166]. Воззвание осуждало намеченную аннексию Эльзаса и Лотарингии как преступление, результатом которого будет превращение всей Германии в прусскую казарму и возведение войны в степень постоянной европейской институции. 9 сентября Фогель фон Фалькенштейн приказал арестовать членов брауншвейгского Комитета и отправить их в кандалах за 600 миль в прусскую крепость Лётцен, расположенную на русской границе, где гнусное обращение с ними должно было явиться ярким контрастом с демонстративным чествованием царственного гостя в Вильгельмсхёэ[167] . Так как, несмотря на аресты, высылку рабочих из одного германского государства в другое, запрещение пролетарской печати, военные репрессии и всевозможные придирки полиции, авангард германского рабочего класса действовал в духе Интернационала и в соответствии с брауншвейгским манифестом, Фогель фон Фалькенштейн указом от 21 сентября [1870 года. Ред.] запретил всякие собрания социал-демократической партии. Это запрещение было отменено другим указом от 5 октября, в котором он хитроумно предписывал полицейским шпионам

«доносить ему лично обо всех лицах, которые своими открытыми выступлениями будут поощрять Францию в ее сопротивлении предложенным Германией условиям мира, чтобы он мог обезвредить этих людей на все время, пока будет продолжаться война».

Предоставив заботы о войне за пределами страны Мольтке, прусский король постарался придать новый оборот войне внутри страны. В соответствии с его личным приказом от 17 октября Фогель фон Фалькенштейн должен был отправить своих лётценских узников в распоряжение брауншвейгского окружного суда, которому, в свою очередь, надлежало или найти юридические основания для их заключения или же вернуть их под надежную охрану грозного генерала.

Примеру Фогель фон Фалькенштейна последовали, разумеется, во всей Германии, в то время как Бисмарк в дипломатическом циркуляре издевательски выступил перед лицом Европы как исполненный благородного негодования защитник свободы слова, свободы печати и свободы собраний для партии сторонников мира во Франции. Именно в то самое время, когда он требовал для Франции свободно избранного Национального собрания, в самой Германии он приказал посадить в тюрьму Бебеля и Либкнехта за то, что они выступали против него в германском парламенте от имени Интернационала, и чтобы убрать их с дороги во время предстоявших всеобщих выборов[168].

Его господин, Вильгельм-Завоеватель, поддержал его, послав из Версаля приказ, в котором продлевался срок осадного положения, то есть отмены всех гражданских законов на весь период выборов. А фактически король разрешил снять осадное положение в Германии лишь через два месяца после заключения мира с Францией. Упорство, с которым он настаивал на военном положении внутри страны, и его многократное личное вмешательство в дела его собственных германских пленников, свидетельствуют об ужасе, испытываемом им — среди грома победоносного оружия и неистовых криков одобрения всей германской буржуазии — перед растущей партией пролетариата. Это была невольная дань, которую материальное насилие отдавало моральной силе.

Если война против Интернационала первое время была локализована сначала во Франции — со дня плебисцита до падения империи, затем в Германии — в течение всей борьбы республики против Пруссии, то со дня провозглашения Парижской Коммуны и после ее падения эта война стала повсеместной.

6 июня 1871 г. Жюль Фавр выпустил свой циркуляр к иностранным державам, требуя выдачи эмигрантов [В листовке и в газете «Volksstaat» вместо слова «эмигрантов» напечатано: «членов». Ред.] Коммуны как уголовных преступников и призывая к всеобщему крестовому походу против Интернационала — врага семьи, религии, порядка и собственности, столь достойно представленных в лице самого Фавра[169]. Австрия и Венгрия сразу же последовали этому призыву. 13 июня был совершен разбойничий набег на предполагаемых вождей Рабочего союза в Пеште; их бумаги были конфискованы, а сами они арестованы и отданы под суд по обвинению в государственном измене[170]. Некоторые делегаты венской секции Интернационала, оказавшиеся в это время в Пеште, были отправлены в Вену для принятия против них таких же мер. Бёйст потребовал и получил от своего парламента дополнительное ассигнование в 30000 фунтов стерлингов

«для расходов на политическую информацию, которая сделалась более необходимой, чем когда-либо раньше, вследствие опасного распространения Интернационала по всей Европе».