Собрание сочинений (Том 2)

На улице, у выхода из клуба, у афиши, освещенной лампочками, ждал он Зою после представления. На этом самом месте как-то зимой ждал ее Савчук... Севастьянов подумал: вполне возможно, сейчас он подойдет, Спирька, тронет за локоть, скажет: "Слушай, ну-ка иди сюда, ты что же", и надо ответить выдержанно, честно, по-мужски, с сознанием своего права и Зоиного.

Но Спирька не появился. Напрасно Севастьянов, похаживая перед афишей, ждал его и мысленно репетировал объяснение. Спирька тоже был мужчина и не нуждался в никчемных вопросах и ответах.

34

- Одного я не понимаю.

- Чего ты не понимаешь?

- Где я раньше был? Ты же существовала, ты, ты, ты! Существовала!

- Ты дружил с Зойкой.

- При чем тут Зойка? Дружба с Зойкой - это совсем другое... Слушай, помнишь - ты платок уронила, а я поднял. На площадке, неужели не помнишь? Я сам не додумался, ты мне велела поднять. Я поднял и пошел, и в голове не было, что ты для меня такое... А помнишь, как мы познакомились? Я сидел, оглядываюсь, вижу - ты. А потом ты спросила...

- Это Зойка спросила.

- Верно. Это Зойка спросила. Но все-таки что-то у меня к тебе было с самого начала. Сразу тебя увидел. Как будто нарочно оглянулся, чтобы увидеть. Как будто кто меня толкнул оглянуться. Я тебя люблю. Ты никуда не уйдешь. Ты останешься тут.

- Сумасшедший.

- Останешься, и все.

- Сумасшедший.

- Глупости. Зачем я останусь?

- Любить меня.

- Разве так я тебя не люблю?

- Так не получается. Я ни о чем не могу думать. Ничего не могу делать, когда ты не со мной.

- Наоборот, по-моему: ты ни о чем не можешь думать, когда я с тобой.

- Ты ничего не понимаешь!

- Ты уйдешь в редакцию, а я что буду делать?

- Ждать меня. Будешь заниматься своими делами. Но когда я буду приходить, чтоб ты обязательно была дома. Иначе я не могу.

- Мне и так достанется, что поздно вернулась.

- Я войду с тобой!

- Ну какие глупости, и думать не смей. Такой скандал получится, ты не представляешь. И вообще не вздумай приходить.

- Почему?

- Я не хочу!

- Почему не хочешь?

- Так!

- Нет, ответь: почему?

- Вы все мещане, вот что. Когда любовь красивая, вы не понимаете. Непременно тебе запереть меня от всех. От всего. Вот твое отношение.

- Слушай!..

- Я хочу быть счастливой. А ты требуешь, чтобы я как пришитая сидела целый день. С этими бабками, очень интересно. Сидела, тебя ждала, пока ты придешь, вот твое отношение.

- Ну не плачь. Ну не плачь. Я ничего же не требую, ну не плачь!

35

Но когда своей сильной мальчишеской рукой он обнимал ее, теплую, льнущую, - такими пустяками оказывались все несогласия! Ее теплота, ее дыхание, ее закрытые глаза - тут была сладость и тайна жизни, дары и очарования жизни; она ему эти очарования указала; приобщила, приковала к ним, заставила вращаться вокруг них на привязи. Каруселить, как было сказано в одной смешной хартии. Я каруселю вокруг тебя по орбите. Дивно прекрасное занятие - каруселить. На короткой приструнке. Вечно чувствовать эту приструнку, где бы ни был. Где бы ты ни была. Вечно ждать, даже находясь вместе. Ждать - вот откроются еще неразведанные миры; они открываются, и опять ждешь, и это бесконечно - как вселенная.

Меры времени спутались: секунда приносила потрясения, от которых взрослела душа, а часы то тянулись, как годы, то уходили, как вода в песок.

Сутки стали величиной огромной - по числу впечатлений, которые в них вмещались.

Зоя приходила вечером. Он мчался домой, чтобы не упустить ни минуты свидания и чтобы оградить ее от ведьм, - они ее так и кусали своими взглядами и усмешками, когда она проходила через их Лысую гору, через кухню.

Забежав в магазин, он покупал колбасы или ветчины и немного пикулей она любила пикули.

Стал франтом: купил новые парусиновые брюки, хотя старые были еще хоть куда, чуть-чуть только сели в стирке.

Заработки его увеличились, он получал фикс, и гонорар стали платить аккуратнее, можно было позволить себе кое-что - например, кожаный портфель, вещь нужнейшую, которая сразу придавала человеку вид ответственного работника.

Ходил с портфелем, прибранный, подстриженный, торжественно-задумчивый, надушенный тройным одеколоном.