Собрание сочинений. Том 2

Мы должны расстаться. Ты создашь нормальную хорошую семью. Дай Бог тебе желанных детей. Но… Сашенька, мы должны оставаться друзьями. Хочу, чтобы твой сын Саша, когда подрастёт немного, переехал ко мне в Москву. Ты говоришь, что он до двенадцати лет должен жить в деревне. Пусть так. А вот с двенадцати я его заберу в столицу. Он многое здесь получит. Давай об этом думать вместе. Не дал же он мне тогда упасть в колодец. Теперь я обязана ему… Твоя патриархально-индустриальная метода воспитания будет действовать. И – ещё как!

Я попросила руководство и теперь долго, очень долго не приеду на завод…»

Руфина перестала писать. Вспомнились слова Шопенгауэра о том, что если обозреть жизнь каждого человека в целом, то увидишь перед собой трагедию… Тщетные стремления, разбитые надежды, роковые ошибки и в конце – смерть…

– Нет, нет и нет! – проговорила она вслух. – Начало плохое, но я сделаю дальнейшую судьбу сама.

Слова в пустом помещении прозвучали странно. Она не слышала их. Все мысли, всё сознание сконцентрировались на главном: «Я буду учёным и буду этим нужна. А ещё сделаю так, что Ковальский-младший будет моим сыном, а я – его матерью. Никакая другая женщина не сделает для него столько, сколько я».

Такую Руфина выработала генеральную линию. Права она или нет, приняв такое решение? Кто может ответить однозначно? Позавидуем ей: у неё хватило сил на поиск опоры в жизни! И, кажется, найти…

Часто ли встречаются такие женщины?

Когда закончила письмо, уже не чувствовала прежней разбитости в теле. Голова стала работать чётче. Словно освободилась от отягощающей сознание вины и поняла, наконец, что может быть полезной для доброго дела, вполне конкретного.

А в комнате через стенку сидел другой, внешне благополучный, но такой же, по сути, как и Руфина, загнанный судьбой человек и тихо казнил себя.

Руфина не поверила бы сейчас, что это её руководитель, всегда предупредительный, интеллигентный Альберт Исаевич.

«Как я всё-таки непростительно опоздал. Надо было раньше всё связать. Но кто знал, что случится этот её производственный роман? Я думал, она надолго остыла ко всему… До-откладывался!..»

Доктор технических наук Бахрах и раньше был неравнодушен к Руфине, но сдерживался. Не давал проявляться своим чувствам. Более того, боялся за свою больную жену… «Если даже и ничего серьёзного, люди всё равно додумают, переиначат. Она может не вынести. Что тогда?» Бахрах смирился. Ушёл весь в работу. Был цепок в делах и результативен. Вскоре о нём заговорили. Бахрах становился звездой на нефтехимическом небосклоне.

«…Но теперь, – продолжал раздумывать он, сидя за пустым столом, – теперь, когда уже полтора года, как умерла жена, а у Руфины – Рубикон, ей нужна поддержка. Именно сейчас, сейчас… И потом, – продолжал он искать доводы «за», – ей надо стать доктором наук. Нужны условия для дальнейшей работы… Где будет жить? Так в общежитии и сидеть?.. После того, что случилось у неё с Борисом (он полагал, что знает достаточно о её беде), она долго не выйдет, не решится выйти замуж. Мы с ней идеальная, – на слове «идеальная» он покачал головой, – пара. Мы нужны друг другу. Находка? Да! Мы друг для друга – находка! У меня есть оболтус Вадим. Ему уже шестнадцатый год. Хватит и одного ребёнка. Что остаётся? Она да я. И наша наука! Немало. Если смогу спокойно и последовательно обо всём сказать ей, должна решиться на брак. Она – умная женщина. Даже не на брак. Можно устроить что-то вроде испытательного срока: не расписываться, но жить. А потом, через годик, пусть решит, как дальше…

Нет! Так не пойдет! – опомнился он. – Нас же загрызут, сплетни пойдут. Надо сразу: в загс – и всё! Один раз!.. Навсегда».

Поразмыслив немного, решил, что разговор с Руфиной должен состояться после защиты. А до того – ни слова…

XX

Письмо от Руфины Александр получит только через три недели. Она не сразу решилась его отправить. А он пока в командировке на Грозненском химическом заводе, куда прибыла целая делегация для подведения итогов соревнования между двумя нефтехимическими предприятиями.

Грозненский завод – флагман подотрасли. Ковальский постарался все четыре дня пробыть в цехах. Впервые увидел цех, похожий на тот, в котором теперь работал, построенный по схожему проекту.

Поразило одно обстоятельство. Здание полностью раскрыто. Нет кирпичных стен. Построили его когда-то по проекту, предусматривающему кирпичную кладку. Впоследствии заводские специалисты выбрали, где надо, кирпич, укрепив каркас металлическими балками. Разумеется, предварительно всё согласовав с проектным институтом. При наличии в аппаратах и трубопроводах огромного количества лёгкого взрывоопасного газа под давлением до восьмидесяти атмосфер – это существенно.

Он посмотрел чертежи на раскрытие, состояние оборудования. В ветреную и дождливую погоду на этажерках неуютно. Но и меньше опасности. Конечно, морозные и снежные зимы в Поволжье всё усложняли в разы, но можно кое-что предпринять.