Собрание сочинений.Том 2

Мои попытки вникнуть на следствии в социальные и производственные причины преступления натыкались на резкое сопротивление следователя Крылова в виде криков, размахивания пресс-папье перед носом, тыканья в лицо книги товарища Брежнева «Перерождение», запрещения передач от внебрачной супруги Лабаевой, не говоря об угрозах переделать уголовное дело в сурово-политическое с выходом на расстрел или на урановые разработки.

Дрогнув волей и душою, я принял версию бериевского последыша Крылова и подписывал протоколы не глядя.

Так вот. После визита ко мне секретаря райкома Туль-кова я решил посоветоваться с участниками группового изнасилования как с людьми интеллигентными и образованными по части судебных процессов.

Ихнее мнение было однозначным: Тулькову доверять нельзя ни в коем случае, поскольку на его удочку уже попалось очень много подсудимых. Все они скрывали от суда и общественности объективные причины своих хозяйственных преступлений и получили за это суровейшие наказания за отягчающие обстоятельства аморальной жизни и стремление к противоречащим званию советского человека удовольствиям.

Одним словом, я поимел совет использовать скамью подсудимых в роли форума правды и как возможность донести кое-какие сведения до ленинского ЦК с целью улучшить систему медобслуживания в нашем отстающем районе. Теперь перехожу к делу.

Да, я брал взятки за прерывание беременности жительниц нашего района и прилегающих к нему деревень. Брал я, бывало, взятки и за ряд иных медицинских услуг, но сначала давайте покончим с вопросом прерывания беременности, или с абортами.

Как известно всему миру, аборты в нашей стране, ставшей знаменем всего передового человечества в борьбе за мир и спасение порабощенных народов, бесповоротно разрешены в плане борьбы с культом личности. Партия разрешила наладить массовый выпуск противозачаточных средств в виде таблеток, различных паст и так называемых презервативов, именуемых в простонародье «спутниками».

Но позвольте мне со всем знанием дела заявить здесь о том, что технический, химический, моральный и прочие уровни этих горе-зачаточных средств являются фактически нижайшими, не соответствующими мировым стандартам, а также знаку качества. А мы, между прочим, живем с вами не в царской России, где женщина была рабой своего мужа и рожала столько детей, сколько ей взбредало в голову. Бывало даже и по двенадцать человек.

Мы с вами живем в стране победившего социализма, причем развитого, и не можем производство детей пустить на самотек. Мы должны разумно подходить к демографической ситуации и не перегибать палку ни в ту, ни в другую сторону, что и пытался делать в нашем районе секретарь райкома Клюев.

Женщина, законно забеременевшая от своего законного супруга, с чем связывает желание родить или не родить еще одного гражданина нашей великой державы? Она связывает это, порой инстинктивно, и с жилищной проблемой, и с питанием, и с медобслуживанием детишек, и с наличием детского учреждения в деревне, и с рядом иных перспектив.

Недавно, до ареста еще, приходит ко мне одна немолодая уже женщина. Вручает мне жареную курицу, яиц вареных десяток, свитер вязаный и говорит:

– Спасибо тебе сердечное, доктор, что не побоялся ты аборт сделать мне девятнадцать лет назад. Спасибо…

И в пояс кланяется женщина.

Я говорю, чтобы курицу с яйцами забрала и унесла домой, и интересуюсь такой запоздалой благодарностью. Она и рассказала, что все погодки девятнадцатилетние из ихней деревни, восемь человек, которые чуть ли не в один день родились, напоролись на засаду афганских басмачей под Кабулом. И мало того, что были убиты, но еще и зверски изуродованы. Вот и ее паренек пострадал бы, не сделай она вовремя аборт. Так что международное положение тоже влияет на советских женщин в плане деторождаемости. Кому охота, чтобы ихних сыновей пасли в лагерях на пушечное мясо для разных реакционных повстанцев? Никому.

Свитер я тогда у себя оставил, чтобы не обижать душевного порыва простого человека.

Вот однажды вызывают меня прямо в обком, минуя райком, и начинают фитиля вставлять с песочком-наждачком.

– Давай сводку, сколько абортов в месяц производишь.

Даю сводку.

– Почему, – говорят, – так много человеко-личностей не произвел ты на свет?

Отвечаю, что прерывание беременности у нас разрешено законом и мы в этом далеко превзошли страны, находящиеся под господством католической церкви. Я не имею права отказать попавшей, верней, забеременевшей гражданке любого возраста сделать аборт в клинических условиях.

Секретарь обкома и заявляет, что я политический придурок и не умею рассуждать по-ленински.

– Свобода слова, – говорит, – у нас тоже разрешена наряду со свободой уличных манифестаций и так далее. В конституции это записано. А кто трясет под носом у партии конституцией? Диссиденты трясут, Сахаровы, григоренки всякие и челидзы прибалтийские. Понял намек, если в партии желаешь пребывать?…

– Понял, – говорю, – но желаю разъяснений и указаний.