Собрание сочинений. Том 2

Здравствуй, Ира!
                           Как живешь ты, Ира?
Без звонка опять пришел я,
                                           ибо
знаю,
        что за это ты простишь,
что меня ты снова не прогонишь,
а возьмешь —
                     и чем-нибудь покормишь
и со мною вместе погрустишь.
Я тебе не муж
                      и не любовник,
но, пальто не сняв еще,
                                    в ладонях
руку твою бережно задерживаю
и целую в лоб тебя,
                              зардевшуюся.
Ты была б женой такою чудною —
преданною,
                  верною,
                              чуткою.
А друзья смеются:
                             «Что ты, Женечка!
Да и кто на ней, подумай, женится!
Сколько у ней было-перебыло.
Можно ли,
                 чтоб эта полюбила!»
Знаю черт-те что в постели делавших,
но умевших оставаться в девушках!
Ненавижу лживых и растленных
этих самых «целок» современных.

Ты для подлецов была удобная,

потому что ты такая добрая.
Как тебя марали
                          и обмарывали,
как тебя,
              родимая,
                            обманывали.
Скоро тридцать —
                             никуда не денешься,
а душа твоя такая девичья!
Вот сидишь ты,
                        добротой светясь,
вся полна застенчивым и детским.
Как же это:
                  что тебе сейчас
есть с кем спать,
                         а просыпаться не с кем?!
Пусть тебе он все-таки встретится,
тот,
     кто добротой такой же светится.
Пусть хранит тебя
                             не девственность детская,
а великая девственность —
                                          женская.
Пусть щадит тебя
                            тоска нещадная,
дорогая моя,
                   нежная,
                               несчастная…

1957

«Когда я думаю о Блоке…»

Когда я думаю о Блоке,
когда тоскую по нему,
то вспоминаю я не строки,
а мост, пролетку и Неву.

И над ночными голосами

чеканный облик седока —
круги под страшными глазами
и черный очерк сюртука.

Летят навстречу светы, тени,

дробятся звезды в мостовых,
и что-то выше, чем смятенье,
в сплетенье пальцев восковых.

И как в загадочном прологе,

чья суть смутна и глубока,
в тумане тают стук пролетки,
булыжник, Блок и облака…

1957

О, если бы!

О, если бы все лица,
                                что прекрасны,
в одно прекрасное лицо
                                     соединились,
о, если бы…
                  то мне бы так хотелось
поцеловать его
                       за все,
                                 за все,
                                          за все…

О, если бы все морды,

                                  что я видел,
соединились бы
                         в одну большую морду,
о, если бы…
                  то мне бы так хотелось
дать ей раза
                   за все,
                             за все,
                                      за все…

1957

«Откуда родом я…»