Собрание сочинений. Том 2

Шавров(садится на пригорке, тихо напевает). «Развевалися знамена-а…» Ну, дела, дед! Одна такая, да сколько крику из-за нее. А кабы десять, двадцать?..

Иван Гаврилович. Да, незавидное твое положение…

Шавров. И ей надобно угодить, — человек знаменитый, ее в Москве знают, — и других не обидеть…

Иван Гаврилович. Комары заели. Костер развести, что ли? (Разводит костер.)

Шавров. Болячка на мою голову! Спать хочется. Вчера в райкоме на бюро до утра продержали… Ждать ее здесь или домой ехать?..

Иван Гаврилович. Обожди, от греха… А все же, Прокопыч, неправильно ты рассудил.

Шавров. Чего?

Иван Гаврилович. «А кабы десять таких, кабы двадцать?» Да хоть бы и сто! Лишь бы не врозь тянули. Колхозу — прибыль, больше урожая, да и тебе — почет. Будет весь колхоз на виду — гляди, может, и тебе какую награду дадут.

Шавров. За этот год награды не жди.

Иван Гаврилович. А чего? Еще не все пропало. Вон тучки собираются. Ежели дожди пройдут — поправятся хлеба.

Шавров. Да, тучки… Звезды затянуло. И росы нет на траве. Вроде — к дождю… Эх, жизнь наша деревенская! Всё на тучки поглядываем. Крестьянское хозяйство, дед, — картежная игра… А все ж — нынче мордой в грязь, а завтра — князь! И такого урожая дождемся, что закромов не хватит!

Иван Гаврилович. Бывает, бывает… Выдастся год: нужно растению тепло — тепло, ветерок мягкий; нужен сегодня дождь — идет дождь, как по заказу. Все растет, как из воды, дуром растет. (Поднимает чье-то брошенное в траве коромысло.) Коромысло вот это воткни в землю — ветки пустит! От бога урожай, как говорится.

Шавров. От бога ли, от черта — дождемся. Мне не к спеху. Да вот как раз в последний год перед войной и случился у нас такой урожай. Почти по тридцать центнеров на круг собрали. Кабы по теперешнему времени — вот и звездочка мне!.. Я, дед, слышь, восемь лет тут председательствую. Во Франции за это время сорок премьер-министров сменилось, а я — недвижим…

Иван Гаврилович. Укоренился?

Шавров. Выдержал! Почему? Нервы берегу. И голову не перегружаю. А кабы в думки ударился — пропал бы! Мне ко всем болячкам только опыляции не хватает. Да что я, агроном, что ли? Я — по административной части. По научной я — не мастак.

Иван Гаврилович. Не мастак, верно…

Шавров(серьезно). Для дела берегу себя, не для пустяков. Для них же, для таких крикух. Насте — что? Только о том забота, чтоб свои рекорды показать. А у меня — хозяйство, махина!.. Меня, дед, колхозники любят не за опыляцию.

Иван Гаврилович. А любят-таки?..

Шавров. В прошлом году засуха маленько помешала. А в позапрошлом — война только кончилась — полмиллиона нажил!

Иван Гаврилович. Не нажил — наторговал. Потому и наторговал, что война только кончилась, цены на рынках были высокие… Давеча Силкин тут проезжал, председатель райисполкома.

Шавров. Ну?..

Иван Гаврилович. Вечером, часов в восемь. Тебя спрашивал.

Шавров. На чем ехал?

Иван Гаврилович. На тачанке. «Газик», говорит, на ремонт поставил. На вороных ехал, на этих самых припадочных, что ты ему всучил. Клял тебя — на чем свет стоит!

Шавров. Ну вот! А где ж его глаза были, когда покупал? Я и не хотел ему продавать их, от скандалу. Пристал, как репей — понравились мастью.

Полевой дорогой идет к костру Василий Черных, с вещевым мешком за плечами.

Черных. Что за люди? Пастухи? Здравствуйте.

Шавров. Здорво. Не пастухи… А ты кто таков? Куда путь держишь?

Черных. Со станции иду, в район. (Осматривается.) Колхоз «Труд»; Его земля, да. Речка… Здесь был поворот на «Парижскую коммуну»… Где же дорога на Ракитное?..

Шавров. На Ракитное? Запахали ее, никто туда не ездит нынче… Здешний?

Черных. Здешний… Давно не был здесь. С двадцать второго июня сорок первого года… Огонька можно? (Сбрасывает с плеч вещевой мешок, присаживается к костру, прикуривает.)

Иван Гаврилович(обходит костер, всматривается). Василий Павлович!.. Товарищ Черных!.. Ты ли это?

Черных(встает). Кто?.. Дед Лыков!

Иван Гаврилович. Пришел… Эх! (Припал к плечу Черных.)

Шавров. Вон кто! (Подходит, подает руку.) Черных! Какими судьбами?

Черных. Шавров? Жив? На старом месте?

Шавров. Как дуб!

Иван Гаврилович. Василий Павлович, голубчик! Вася! Тебя ли вижу?..

Черных. А писали мне — никого нет…