Собрание сочинений. Том 2

Таков манчестерский Старый город. Перечитывая своё описание, я должен признаться, что не только ничего не преувеличил, но, напротив, ещё недостаточно ярко показал грязь, ветхость, мрачность и противоречащий всем требованиям чистоты, вентиляции и гигиены характер застройки этого района, в котором проживают по меньшей мере двадцать или тридцать тысяч жителей. И такой квартал находится в центре второго города Англии, первого фабричного города мира! Для того чтобы узнать, каким малым пространством человек может довольствоваться для движения в случае необходимости, каким малым количеством воздуха — и какого воздуха! — для дыхания он в крайнем случае может обойтись, при каком минимуме благоустройства он может существовать, достаточно побывать в Манчестере. Правда, это Старый город, — и на это ссылаются местные жители, когда им говорят об отвратительном состоянии этого ада на земле, — но что же из этого? Ведь то, что более всего вызывает наше отвращение и негодование, всё это здесь — новейшего происхождения, порождение промышленной эпохи. Те несколько сот домов, которые принадлежали к старому Манчестеру, давным-давно оставлены своими первоначальными обитателями; только промышленность загнала в них те полчища рабочих, которые в них теперь ютятся, только промышленность застроила каждый закоулок между этими старыми домами, чтобы разместить массы, которые она привлекала из земледельческих областей и из Ирландии; только промышленность позволяет владельцам этих хлевов сдавать их людям в качестве жилья за высокую плату, эксплуатировать нищету рабочих, разрушать здоровье тысяч людей, чтобы лишь самим обогатиться; только промышленность сделала возможным, чтобы едва освобождённый от крепостной зависимости работник снова стал рассматриваться как неодушевлённый предмет, как вещь, чтобы он загонялся в жилище, которое для всякого другого слишком плохо и которое предоставляется ему за его трудовые деньги до тех пор, пока оно окончательно не развалится; всё это сделала только промышленность, которая без этих рабочих, без их нищеты и рабства не могла бы существовать. Правда, первоначальная планировка этих кварталов была плохая, из них трудно было сделать что-нибудь хорошее. Но что предприняли землевладельцы, что предприняли местные власти, чтобы их улучшить при перестройке? Ничего; наоборот, где только был свободный уголок, они поставили дом, где был лишний выход, они его застроили. С развитием промышленности стоимость земли возросла, и чем больше она росла, тем неразумнее и беспорядочнее застраивался каждый клочок земли, без всякого внимания к здоровью и удобствам жителей, с одной только мыслью о возможно большей прибыли, ибо как ни плоха лачуга, всегда найдётся бедняк, который не может заплатить за лучшую. Но ведь это Старый город, и на этом буржуазия успокаивается; посмотрим же, как выглядит Новый город (the New town).

Новый город, называемый также Ирландским городом (the Irish town), расположен по ту сторону Старого города на глинистом холме между рекой Эрк и Сент-Джордж-род. Здесь всякий признак города исчезает. На голой глинистой почве, на которой не растёт даже трава, разбросаны в беспорядке отдельные ряды домов или лабиринты улиц наподобие маленьких деревень. Дома, или, вернее, коттеджи, в скверном состоянии, никогда не ремонтируются, грязны, с сырыми и неопрятными жилыми подвалами. Улицы немощёные, без сточных канав, но зато здесь имеются многочисленные колонии свиней, запертых в маленьких дворах и хлевах или свободно разгуливающих по склону холма. Грязи на улицах здесь так много, что только в очень сухую погоду можно надеяться пройти по ним, не увязнув по щиколотку. Возле Сент-Джордж-род отдельные застроенные места смыкаются плотнее, начинается сплошной ряд улиц, переулков, тупиков и дворов, становящихся всё теснее и беспорядочнее по мере того, как приближаешься к центру города. Правда, здесь чаще встречаются мостовые или, по крайней мере, мощёные тротуары с водосточными канавами, но грязь, скверное состояние домов и в особенности подвалов остаются те же.