Собрание сочинений. Том 2. Фантастические поэмы и сказки

Налетела копоть на волос,
тень
у щек,
а зерна и не убавилось —
туг
мешок.

Чечевицы — небо звездное,

в миске —
горсть,
прилетает ночью позднею
птица —
гость.

Тонкой струйкою крутится копоть свечи,

Замарашка устала — на корточках…
А скворец со двора осторожно стучит
коготком в кухонную форточку.

Он летал высоко в облаках дождевых

и обратно — дорогой привычной…
— Что за новости, скворка? — А он:
— Чив-чивик! —
Голосок у него чечевичный.

Не видала Золушка ничего:

ни сияющих гор, ни воды ключевой —
ничего! —
ничевод ключевых, ничеволков лесных,
ничевоздуха дальних морей,
ничевольности,
ничеВолхова,
ничевольтовых дуг фонарей!

Он к Золушке никнет,

садится на руку,
крылами повиснув,
головой ведет,

то флюгером скрипнет,

то мельницей стукнет,
то иволгой свистнет,
то речь заведет.

Картавит ласково

гортань скворца:

— Я летал до царского

дворца,
да не встретил царь
скворца.

Кипарис густой

в синь воздуха —
это будет твой
дом отдыха!

— Ты придумаешь, скворец,

сказки-странности,
от рассказа в горле резь,
сердце ранится…

— Я крылом лавировал,

видел
над страной
твоего
милого
на птице стальной.

— Эта выдумка, скворец,

в сказке скажется.
Если что со мною свяжется —
грязь да сажица…

А скворец в высоту

вновь торопится:
— Мне лететь на свету
по-над пропастью!

Коготком по плечу:

— Не забудь повести.
Ну, пора — лечу!
Привезу новости!

Через фортку прыгнул скворка

с песней-вымыслом…
Утомилась, — нету мыла
даже вымыться.

Два лица из рам недобрые —

это отчим и жена.

Сидит Золушка над ведрами,

чечевица вся разобрана
до последнего зерна.

Месяц выкатился мискою.

Ночь.
Черно.
Не разобрано бурмитское
звезд
зерно…

Глава третья