Собрание сочинений. Том 2. Фантастические поэмы и сказки

Сирена воет в синеве эфира.
И в миг, когда накладывают шов,
меня несет над пиками Памира
к кораллам Каролинских островов.

И рыбы меч зеленая рапира

насквозь пронизывает свой улов,
и смотрит на меня из-за стволов
резиновая мордочка тапира.

Линкоры собираются в проливе,

где мины пульс считают в глубине,
киль судна ощущая в перспективе.

Так сделали наркозы: в этом сне

колеблются дома, как на обрыве,
и стекол нет в расстрелянном окне.

6

И стекол нет в расстрелянном окне,
и много звезд — бризантных и падучих.
Кресты ежей и ржавчина колючек
на обожженной взрывами стерне.

И появленье призраков ползучих

и шарящих руками по стене,
озноб падучей, будто ног паучьих
касанье на холодной простыне.

Слепящий свет сдирает кожу с век,

взрыв заглушает возглас командира,
и в душу гул вселяется навек!

Короткой мордой дергает мортира,

и падает на землю человек…
Кричит земля: «Немедленного мира!»

7

Кричит земля: «Немедленного мира!»
А женщина тоскует у окна.
Печалью запечатана квартира
и черной тишиной окаймлена.

В чернильнице кристаллики сапфира,

и скатерть ожиданием полна.
На ней коробка черствого зефира,
торт и бутылка пыльного вина.

Все ждет меня. Чертежный стол на месте.

Все родственники в рамах на стене.
А от меня пи отклика, ни вести.

Ждут циркуля в иссохшей тишине

бумаги белой ватманские дести.
Но враг и мертвый бредит обо мне.

8

О, враг и мертвый бредит обо мне!
Убийцы с жертвой состоялась встреча:
он хочет поболтать наедине,
культю протягивает из предплечья,

показывает раны и увечья,

мной нанесенные ему в войне,
и шепотом неясного наречья
дает понять, что истина в вине,

что он знакомства этого искал,

и черен рта смеющийся оскал,
а под столом нет-нет и звякнет шпора.

Но не мундир, а курточка на нем

и шапочка баварская с пером…
Он говорит: «Нет повода для спора!»

9

Он говорит: «Нет повода для спора!»
Но, черт возьми, мне дьявольски знаком
зачес на лоб по линии пробора,
болтающийся пояс с тесаком.

И синева приятельского взора

потрескивает странным огоньком,
все вкось да вбок от темы разговора —
мол, пуля у него за позвонком.

Показывает дыры на шинели:

— Давай за дружбу выпьем, старина! —
Припоминаю гётевские трели

и те зрачки лжеца и хвастуна,

которые на Фауста смотрели.
И кровь сочится с бульканьем вина.

10