Собрание сочинений. Том 2. Витраж хрустального собора. Стихотворения

«Малыш и Карлсон, который живёт на крыше», гл. I.

Твой Карлсон живёт не на крыше – под крышей,–

Но тоже умеет летать –

С пером и бумагой, и голосом свыше

Над серостью будней взмывая всё выше –

К окошку своей загрустившей Малыши,–

Свет радости в нём зажигать.

Без Карлсона пусто в квартирке Малыши,

И в полдень, как в полночь, темно;

Тоска самодержцем гуляет под крышей –

Вгрызается в душу назойливой мышью...

И слёзы блестят на ресницах Малыши...

Но полно, не плачь, моя девочка! Слышишь? –

Твой Карлсон стучится в окно!

Беспечный, весёлый – в квартирку Малыши

Влетит – рассмеётся... И вот –

Тоска уже жалобно стонет, чуть дышит,

А серые будни, как серые мыши,

Трусливо бегут из квартирки Малыши,

Где Карлсон хохочет, веселием пышет

И голосом звонким поёт:

Пусть всё кругом

Горит огнём,

А мы с тобой споём:

Ути, боссе, буссе, бассе,

Биссе, и отдохнём!

Пусть тыщу булочек несут

На день рожденья к нам.

А мы с тобой устроим тут

Ути, боссе, буссе, капут,

Биссе и тарарам!

И станет светло на душе у Малыши,

И Карлсон её поведёт

Вечерней порой прогуляться по крыше,

И к звёздам помчится с ней – выше и выше! –

И тысячи сказок расскажет Малыше,

И тысячи песен споёт.

Он сделает всё – лишь бы милой Малыше

Тоску и печаль позабыть! –

Поймёт, и почувствует всё, и услышит,

И будет без устали голосу свыше

Внимать – и всё новые сказки Малыше –

Любимой Малыше – дарить...

Пускай он живёт не на крыше – под крышей, –

Он тоже умеет летать –

С пером и бумагой, и голосом свыше

Над серостью будней взмывая всё выше –

К окошку в душе загрустившей Малыши, –

Свет радости в нём зажигать.

АПОЛОГ-И-Я

Поэт промолвил: «День».

Потом промолвил: «Вечер»...–

И вот уж критик злой

Распахивает рот:

«Я отыскал в его

Стихах противоречье!

И заявляю всем:

Поэт бесстыже лжёт!

То говорит он: «День», –

То заявляет: «Вечер»...

Но мы ж не дураки!

Нас, брат, не проведёшь!

Всё просто: если стих

Стиху противоречит,

В каком-нибудь из них –

Заведомая ложь!»

...И невдомёк глупцу,

Что нет противоречий

В облаянных стихах:

Поэт, увидев свет,

Записывает: «День»;

Стемнеет – пишет: «Вечер»...

Но никогда не лжёт:

Не может лгать Поэт.

ТРИУМФАТОР В УШАНКЕ

В подъезде бомжик пьяненький поёт –

Четвёртый час не закрывает рот.

А во дворе подросток–идиот

Катается по кругу на мопеде.

Звонит упорно чей-то телефон,

И где-то вновь орёт магнитофон,

И, как всегда, галдят со всех сторон

Мои неугомонные соседи.

Пенсионер, живущий подо мной,

С утра опять затеял спор с женой;

Он и она кричат наперебой

Какие-то ругательства друг другу.

Сосед, живущий выше этажом,

За тёщей снова бегает с ножом, –

И тёща то фальцетом, то баском

Безбожно матерится с перепугу.

За стенкой слева третий час подряд

Молодожёны стонут и пыхтят;

С тоскливой монотонностью скрипят

Усталые диванные пружины.

За стенкой справа слышен плач детей,

Визг, беготня и крик: «Врача! Скорей!» –

Опять от «санта-барбарских» страстей

Лишилась чувств мамаша тёти Зины...

...А я – сижу за письменным столом.

Курю. И вспоминаю о былом –

О том, что был когда-то дураком

И клял судьбу последними словами:

Мешали мне писать и вой бомжа,

И визг мишени зятева ножа,

И рёв пьянчуг с шестого этажа,

И скрип пружин под юными телами...

С тех пор я стал значительно умней.

Теперь галдёж соседей и бомжей

Работе не препятствует моей...

И пусть меня немного огорчает,

Что мне пришлось замуровать окно,

Что ваты у меня в ушах полно,

А под ушанкой лоб потеет... – но

Зато писать никто мне не мешает!

МОЛИТВА

Мольбы не раз я к Небу возносил,

Но никогда я не просил у Бога

Молочных рек, и пышного чертога

На берегу кисельном не просил.

Я не просил заморским коньяком

Поить меня в роскошных ресторанах,

На суаре и рауты в седанах

Возить кормиться птичьим молоком.

Я не просил рядить меня в шелка

И возводить на пьедестал почёта…

Я даже не просил, чтобы работа

Моя была приятна и легка!

В своих мольбах я скромен был всегда.

Я говорил: «МНЕ НИЧЕГО НЕ НАДО!

Была бы лишь достойная награда

По завершенье всякого труда!…»

…И не напрасно к Небу я взывал,

Не зря молился снова я и снова:

Господь уже четыре первых слова

Моей молитвы скромной услыхал…

ЩЕГОЛ

Он часто ко мне прилетает

Из парка вечерней порой –

Когда затихать начинает

За окнами шум городской;

В надежде на хлебные крошки

Пикирует с дерева вниз,

Проверит: не видно ли кошки –

И смело летит на карниз.

И сразу концерт начинает,

Щебечет и этак, и так,

Да голову на бок склоняет –

Вопрос задаёт мне: «Ну, как?»

И я отвечаю: «Отлично!

Как жаль, что не крикнешь вам: бис!» –

И хлеба кусочек привычно

Кладу перед ним на карниз...

Умчится он с хлебом куда-то.

А я, посмотрев ему вслед,

Вздыхаю: «Вот это – зарплата!..

Тебе бы такую, поэт...»

ЮНОМУ ПОЭТУ

Открой глаза –

и ты увидишь свет.

Не открывай –

и не увидишь света.

Тебе решать.

Но берегись, поэт:

Опасен свет

для зрения поэта.

МАТЬ

Матерям воинов-интернационалистов

– Я видела сегодня из окна,

Как сына на крылечке мать встречала,

Как любовалась мальчиком она,

Как шарфик осторожно поправляла...

Я слёзы утирала за окном

Да всё смотрела, радуясь их встрече.

Но вот они вошли, обнявшись, в дом.

Я на часы взглянула... – скоро вечер!