Собрание сочинений, том 21

Для перевода такой книги недостаточно хорошо знать литературный немецкий язык. Маркс свободно пользуется выражениями из повседневной жизни и идиомами провинциальных диалектов; он создает новые слова, он заимствует свои примеры из всех областей науки, а свои ссылки — из литератур целой дюжины языков; чтобы понимать его, нужно в совершенстве владеть немецким языком, разговорным так же, как и литературным, и кроме того знать кое-что и о немецкой жизни.

Один пример. Когда несколько оксфордских студентов последнего курса переплывали на четырехвесельной лодке через Дуврский пролив, то в газетных отчетах сообщалось, что один из них «catch a crab» [Буквально означает «поймать краба», а в переносном смысле — «слишком глубоко погрузить весло в воду». Ред.]. Лондонский корреспондент «Kolnische

Zeitung» понял эти слова буквально и добросовестно сообщил в свою газету, что «краб зацепился за весло одного из гребцов». Если человек, много лет живший в Лондоне, встретившись с техническими терминами из незнакомой ему области, способен совершить такую нелепую грубую ошибку, то чего же нам ждать от человека, который, посредственно зная только книжный немецкий язык, берется переводить одного из наиболее трудно поддающихся переводу немецких авторов, пишущих прозой? И мы действительно увидим, что г-н Бродхаус большой мастер «ловить крабов».

Но в данном случае от переводчика требуется еще кое-что. Маркс принадлежит к числу тех современных авторов, которые обладают наиболее энергичным и сжатым стилем. Чтобы точно передать этот стиль, надо в совершенстве знать не только немецкий, но и английский язык. Однако г-н Бродхаус, будучи, по-видимому, довольно способным журналистом, владеет английским языком только в том ограниченном объеме, который необходим, чтобы удовлетворить обычным литературным нормам. Для этих целей он знает язык достаточно, но это не тот английский язык, на который можно было бы переводить «Капитал». Выразительный немецкий язык следует передавать выразительным английским языком; нужно использовать лучшие ресурсы языка; вновь созданные немецкие термины требуют создания соответствующих новых английских терминов. Но как только г-н Бродхаус оказывается перед такими проблемами, у него недостает не только ресурсов, но и храбрости. Малейшее расширение его ограниченного запаса избитых выражений, малейшее новшество, выходящее за пределы обычного английского языка повседневной литературы, его пугает, и вместо того, чтобы рискнуть на такую ересь, он передает трудное немецкое слово более или менее неопределенным термином, который не режет его слуха, но затемняет мысль автора; или, что еще хуже, он переводит его, если оно повторяется, целым рядом различных терминов, забывая, что технический термин должен всегда передаваться одним и тем же равнозначащим выражением. Так, в самом заголовке первого раздела он переводит Wertgrosse [величина стоимости. Ред.] как «extent of value», игнорируя то, что Grosse [величина. Ред.] есть определенный математический термин, равнозначащий термину «magnitude», или определенное количество, тогда как «extent» может, кроме того, означать многое другое. Так, даже такое несложное новшество, как «рабочее время» [ «labour-time»] для Arbeitszeit слишком трудно для него; он его передает как: 1) «time-labour», выражение, означающее, если оно вообще что-нибудь означает, труд, оплачиваемый повременно, или же труд, выполняемый человеком, «отбывающим» срок [time] принудительных работ [hard labour], 2) «time of labour» [ «время труда»], 3) «labour-time» [ «рабочее время»] и 4) «period of labour» [ «рабочий период»] (Arbeitsperiode) — термин, под которым Маркс во втором томе понимает нечто совсем другое. Между тем, как хорошо известно, «категория» рабочее время — одна из самых основных во всей книге, и переводить ее четырьмя различными терминами менее чем на десяти страницах — более чем непростительно.