Собрание сочинений, том 26, ч.1

«Золото и серебро действительно служат мерилом торговли, но родником и первоисточником ее у всех народов являются естественные или искусственные произведения страны, т. е. то, что производят ее земля или труд и усердие населяющих ее людей. И это до такой степени верно, что тот или иной народ в силу какого-нибудь обстоятельства может даже совсем лишиться всякого рода денег, но если это — народ многочисленный, трудолюбивый, опытный в торговле, искусный в мореплавании, обладающий хорошими гаванями, владеющий такой землей, которая родит много разнообразных продуктов, то он все-таки будет в состоянии вести торговлю и в скором времени сделается обладателем большого количества серебра и золота. Так что истинное и действительное богатство страны — это ее собственные произведения» (стр. 15). «Золото и серебро так далеки от того, чтобы быть единственными вещами, заслуживающими названия сокровища или богатства данной нации, что деньги представляют собой поистине не более, как счетные марки, при помощи которых люди привыкли вести счет в своих деловых сношениях» (стр. 16). «Мы понимаем под богатством то, что дает государю и его народу достаток, благополучие и безопасность; сокровищем является равным образом и то, что для нужд людей, в обмен на золото и серебро, превращено в строения и в улучшение почвы, а также и в другие предметы, которые могут быть обменены на эти металлы, как, например, плоды земли и произведения промышленности или иностранные товары и торговые корабли… Даже преходящие блага могут считаться богатством нации, если их можно обменять, — хотя бы они и оставались необмененными, — на золото и серебро; и они, по нашему мнению, являются богатством не только во взаимоотношениях между одним индивидуумом и другим, но и во взаимоотношениях между одной страной и другой» (стр. 60–61). «Простой народ^{23} — это желудок государственного тела. В Испании этот желудок не принимал денег надлежащим образом, [318] не переваривал их… Торговля и промышленность являются единственными средствами, могущими обеспечить такое переваривание и распределение золота и серебра, которое будет доставлять государственному телу необходимые питательные вещества» (стр. 62–63).

Впрочем, уже и у Петти тоже имеется понятие производительных работников (только он относит к ним еще и солдат):

«Земледельцы, моряки, солдаты, ремесленники и купцы являются истинными устоями всякого общества; все другие крупные профессии порождаются слабостями и неудачами этих людей; моряк же один соединяет в своем лице троих из этой четверки» (мореплавателя, купца и солдата) («Political Arithmetick», London, 1699, стр. 177) [Русский перевод: Петти, Вильям. Экономические и статистические работы. М., 1940, стр. 164]. «Труд моряка и корабельный фрахт всегда являются по своей природе вывозимым товаром, избыток которого над ввозом приносит стране деньги и т. д.» (цит. соч., стр. 179) [Русский перевод, стр. 165].

По этому поводу Петти опять доказывает выгоды разделения труда:

«Те, которые господствуют в морской торговле, могут и при более дешевом фрахте работать с большей прибылью, чем другие при большем» (более дорогом фрахте); «ибо подобно тому, как платье обходится дешевле, если один выполняет одну операцию, другой — другую, и т. д., так и те, которые господствуют в морской торговле, могут строить различные виды судов, имеющие различные назначения: морские суда, речные, торговые, военные и т. д., — и это является одной из главных причин того, что голландцы могут перевозить грузы по более дешевой цене, чем их соседи, так как они в состоянии для каждой особой отрасли торговли предоставлять особый вид судов» (цит. соч., стр. 179–180) [Русский перевод, стр. 165–166].

К тому же у Петти здесь, в его последующих рассуждениях, слышатся совершенно смитовские нотки:

«Если налог берется с промышленников и т. д. для снабжения деньгами тех, кто вообще по роду своих занятий не производит материальных предметов, или предметов, действительно полезных и ценных для общества, то в этом случае богатство общества уменьшается. Иначе следует смотреть на те виды развлечения и освежения духа, которые, при умеренном пользовании ими, делают человека способным и склонным к вещам, имеющим сами по себе более важное значение» (цит. соч., стр. 198) [Русский перевод, стр. 173–174]. «Когда подсчитано, сколько людей требуется для труда в производстве, все остальные могут быть спокойно и без ущерба для общества использованы в искусствах и занятиях, которые служат удовольствию и украшению и среди которых величайшим является усовершенствование естествознания» (цит. соч., стр. 199) [Русский перевод, стр. 174].