Собрание сочинений, том 26, ч.1

Отсюда в той же системе следующие противоречия: для нее, впервые пытавшейся объяснить прибавочную стоимость присвоением чужого труда, притом присвоением на основе товарного обмена, стоимость вообще не есть форма общественного труда, а прибавочная стоимость не есть прибавочный труд; для нее стоимость — это только потребительная стоимость, только вещество, а прибавочная стоимость — только дар природы, которая возвращает труду вместо данного количества органического вещества большее его количество. С одной стороны, земельная рента, — т. е. действительная экономическая форма земельной собственности, — высвобождена из феодальной оболочки земельной собственности, сведена просто к прибавочной стоимости, к избытку над заработной платой. С другой стороны, эта прибавочная стоимость — снова в феодальном духе — выводится из природы, а не из общества, из отношения к земле, а не из общественных отношений. Сама стоимость сводится всего лишь к потребительной стоимости, следовательно к веществу. Но в то же время в этом веществе физиократов интересует только количественная сторона, избыток произведенных потребительных стоимостей над потребленными, следовательно только количественное отношение потребительных стоимостей друг к другу, только их меновая стоимость, которая в конечном счете сводится к рабочему времени.

Все это — противоречия капиталистического производства того периода, когда оно, высвобождаясь из недр феодального общества, пока еще только дает самому этому феодальному обществу буржуазное толкование, но еще не нашло своей собственной формы; подобно тому как философия сначала вырабатывается в пределах религиозной формы сознания и этим, с одной стороны, уничтожает религию как таковую, а с другой стороны, по своему положительному содержанию сама движется еще только в этой идеализированной, переведенной на язык мыслей религиозной сфере.

Поэтому и в тех выводах, которые делают сами физиократы, кажущееся превознесение земельной собственности переходит в ее экономическое отрицание и в утверждение капиталистического производства. С одной стороны, все налоги переносятся на земельную ренту, или, другими словами, земельная собственность подвергается частичной конфискации — мера, которую пыталось осуществить законодательство французской революции и к которой, как к завершающему выводу, приходит рикардианская, достигшая вполне развитой формы современная политическая экономия[17]. Так как единственной прибавочной стоимостью считается земельная рента и все налоги взваливаются, исходя из этого, на земельную ренту, то всякое обложение других форм дохода представляет собой только косвенный, а потому экономически вредный, тормозящий производство, путь обложения земельной собственности. Вследствие этого бремя налогов и тем самым всякое государственное вмешательство отстраняется от промышленности, и промышленность таким образом освобождается от какого бы то ни было вмешательства со стороны государства. Совершается это якобы для блага земельной собственности, не в интересах промышленности, а в интересах земельной собственности.

С этим связано: laissez faire, laissez aller^{3}, ничем не стесняемая свободная конкуренция, освобождение промышленности от всякого государственного вмешательства, устранение монополий и т. д. Так как промышленность, по мнению физиократов, ничего не создает, а только превращает в другую форму даваемые ей земледелием стоимости; так как она не присоединяет к этим стоимостям никакой новой стоимости, а только возвращает в другой форме, в виде эквивалента, доставленные ей стоимости, то, естественно, представляется желательным, чтобы этот процесс превращения совершался без помех и обходился как можно дешевле, а это достигается лишь свободной конкуренцией, — достигается тем, что капиталистическое производство предоставляется самому себе. Выходит, что освобождение буржуазного общества от абсолютной монархии, воздвигнутой на развалинах феодального общества, совершается лишь в интересах [229] феодального земельного собственника, превратившегося в капиталиста и стремящегося только к обогащению. Капиталисты являются капиталистами только в интересах земельного собственника, совершенно так же, как в своем дальнейшем развитии политическая экономия заставляет их быть капиталистами лишь в интересах рабочего класса.