Собрание сочинений, том 26, ч.3

Если одна вещь находится на том или ином расстоянии от другой, то расстояние это, действительно, есть отношение между одной вещью и другой, но в то же время расстояние есть нечто отличное от этого отношения между двумя вещами. Это — одно из измерений пространства, определенная длина, которая может выражать расстояние между двумя другими вещами с таким же успехом, как и между теми двумя, которые мы взяли в качестве примера. Но это еще не всё. Когда мы говорим о расстоянии как об отношении между двумя вещами, мы предполагаем нечто «внутренне присущее» самим вещам, некое их «свойство», которое позволяет им находиться на расстоянии друг от друга. Каково расстояние между звуком А и столом? Вопрос этот лишен смысла. Когда мы говорим о расстоянии между двумя вещами, мы говорим о различии их положения в пространстве. Таким образом, мы предполагаем, что обе они находятся в пространстве, являются точками в пространстве, т. е. мы объединяем их в одну категорию как предметы, существующие в пространстве, и только после того как мы их объединили sub specie spatii^{58}, мы их различаем как различные точки пространства. Их принадлежность к пространству есть единое в них^{59}.

Но каково это единое в обмениваемых друг на друга предметах? Обмен этот не есть такое отношение, в котором они находятся друг к другу как природные вещи. Это также и не то отношение, в каком они находятся, как природные вещи, к человеческим потребностям, ибо не степень их полезности определяет те количества, в каких они обмениваются друг на друга. В чем же в таком случае их тождество, делающее для них возможным обмен друг на друга в определенной пропорции? В качестве чего они становятся способными к обмену?

Фактически во всем этом Бейли является лишь последователем автора сочинения «Obser-vations on certain Verbal Disputes».

«Она» (стоимость) «не может изменяться для одного из сравниваемых предметов, не изменяясь для другого» (цит. соч., стр. 5).

Это опять-таки означает лишь то, что выражение стоимости одного товара в другом товаре может изменяться только как такое выражение; а это выражение, как таковое, предполагает не один, а два товара.

Г-н Бейли полагает, что если бы речь шла только о двух товарах — в их обмене друг на друга, — то люди сами собой нашли бы чисто относительный характер стоимости в его смысле. Осел! Как будто в случае двух товаров, которые обмениваются друг на друга, двух продуктов, относящихся друг к другу как товары, не надо было бы точно так же сказать, в чем они тождественны, как и в случае тысячи таких продуктов. К тому же там, где имеются только два продукта, продукт никогда не развился бы в товар, а потому никогда не развилась бы и меновая стоимость товара. Для труда, содержащегося в продукте I, не было бы необходимости выражать себя как общественный труд. Так как продукт производится не как непосредственный предмет потребления для производителей, а только как носитель стоимости, так сказать, как чек на определенное количество всех выражений общественного труда, то все продукты вынуждены, как стоимости, придавать себе форму бытия, отличную от их бытия как потребительных стоимостей. И именно это развитие содержащегося в них труда как труда общественного, развитие их стоимости обусловливает образование денег, необходимость того, чтобы товары выражали себя по отношению друг к другу как деньги, т. е. как самостоятельные формы существования меновой стоимости; — а это возможно для них только благодаря тому, что они выделяют один товар из общей массы товаров, все измеряют свои стоимости в потребительной стоимости этого выделенного товара и поэтому превращают содержащийся в этом исключительном товаре труд непосредственно во всеобщий, общественный труд.