Собрание сочинений, том 27

Из Лидса в Лондон и обратно можно съездить теперь за 5 шилл. по одной железной дороге и за 4 шилл. 6 пенсов — по другой. В будущую субботу предполагается и у нас понизить проездную плату. Если она станет столь же низкой, я, по меньшей мере, каждые две недели буду ездить в Лондон.

Если в ближайшие шесть недель не случится ничего особенного, то урожай хлопка в этом году составит 3000000 кип или от 1200 до 1350 миллионов фунтов. Никогда еще не было такого урожая. А к этому еще присоединяются симптомы сокращения дел: Ост-Индия завалена товарами и вопит о приостановке ввоза хлопчатобумажных тканей; здешний рынок пряжи и тканей все еще в состоянии расстройства из-за колебания цен на хлопок. Если крах на рынке совпадет с таким колоссальным урожаем, то будет весело. Петер Эрмен уже теперь наделал в штаны при одной мысли об этом, а эта маленькая зеленая лягушка достаточно хороший барометр. Вот тебе на сей раз промышленное попурри.

Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart. 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

104 МАРКС — ЭНГЕЛЬСУ [292] В МАНЧЕСТЕР

[Лондон], 31 июля 1851 г. 28, Soho, Deanstreet

Дорогой Энгельс!

Только что получил твое письмо, которое открывает очень приятные перспективы торгового кризиса.

Я почти две недели ничего не писал, ибо в то время, когда я не бывал в библиотеке, меня травили, как собаку, и я, несмотря на самые лучшие намерения, никак не мог собраться написать.

После того как Бамбергеры, отец и сын, с недели на неделю, — а прежде из месяца в месяц, — все тянули со своим обещанием учесть мне вексель; после того как я, наконец, ради этого в прошлый понедельник был приглашен в еврейскую лавочку и уже принес с собой гербовую бумагу, молодой Бамбергер заявляет мне, что старик, который тут же присутствовал, не может и т. д., и т. д.

Ужасно жаль, что я не мог побить этих двух евреев за подлую проволочку, за трату времени, за то, что они поставили меня в ложное положение по отношению к другим лицам.

Впрочем, если не фактически,то в принципея обязан г-ну Конраду Шрамму тем, что меня в самом деле a 1а Санчо надували сначала в течение месяцев, а затем опять в течение последних шести недель.

Ты знаешь, что этот субъект 4–5 недель тому назад уехал в Париж. Как и всегда, когда имеешь дело с нашими благородными друзьями, я узнал только теперь от них, — например, от этого олуха Хайна, — то, что они давно уже знали об этом негодяе. Но я запрещаю им сейчас «поднимать крик», так как это может только повредить, а уже не поможет. Итак, я не знаю, писал ли я тебе уже об этом — однажды вечером я узнал от г-на Шрамма, что он хочет уехать через двое суток. Я поэтому решил принять необходимые меры в отношении бумаг Союза ^{409}и других документов, которые все еще находились у г-на Конрада. В этот же вечер я узнаю от Либкнехта, что г-н Конрад не хочет выдать эти бумаги, а передал их в запечатанном виде г-ну Луи Бамбергеру. Но вот что потребовало еще более быстрых действий: когда я на следующийдень вернулся из Музея ^{410}, оказалось, что этот подлец уезжает не через двое суток, а уже через сутки, а именно в 2 часа ночи текущего дня. Благородный Конрад просил меня о личном свидании в этот вечер, но я расстроил его план, взяв с собой Лупуса ^{411}, Либкнехта, Пипера. Как только мы уселись в уединенной пивной, я потребовал от г-на Конрада объяснений по поводу его махинаций с бумагами и т. д. Как обычно, когда он делал ложный шаг, этот субъект пришел в бешенство, заявил, что не хочет выдать этих бумаг, так как они емунужны для его оправдания, и болтал еще разные глупости. Он так же-де представляет Союз, как я и ты, и он так же может совершать акты для его спасения. Он даже не знает, являюсь ли я руководителем лондонского округа. Затем последовала штирнериана о том, что он — единственный в партии [293]. Другие, в особенности Лупус, вскипели; он угрожает уйти, кричит, бушует, словом, — проделывает все, как полагается. Я прекратил этот шум; а так как я знаю, как надо обращаться с этим субъектом, и так как весь этот скандал не мог принести пользы, а бумаги надо было получить, и именно сейчас, то я угрозами и просьбами заставил г-на Конрада дать мне записку к Бамбергеру, в которой он поручает ему передать мне запечатанный пакет.

И на следующий день я его получил. Там было все. Между прочим также наше с тобой заявление против А. Руге ^{412}, которое благородный Конрад не послал, значит, в «Staatszeitung», — вероятно потому, что, наговорив столько вранья своему брату ^{413}, он боялся всякого публичного разъяснения.