Собрание сочинений. Том 3. Гражданская лирика и поэмы

В Москве метет метель —
то в подворотнях роется,
то фортки рвет с петель,
то вьется к башне Троицкой.
Попавшие под вихрь,
ползут машины медленно,
на стеклах ветровых
бог знает что налеплено!

В Москве метель метет,

метет с церковных луковиц,
по мостовой метет
газету, что ли, рукопись?
Насквозь визжит подъезд,
от хохота, от плача ли?
Сугробы даже с мест
передвигаться начали…

В Москве метет метель,

буран по всей Москве-реке,
из школ ведут детей,
держа их крепко за руки.
Закутаны в платки
да в пуховые кружевца…
И лишь одни катки
с метелью вместе кружатся.

В Москве метель метет.

Витрины запорошены.
А очередь ведет
как летом — за мороженым.
Снег задымил весь мир,
на стойке смерзлись денежки,
но варежкой — пломбир
ко рту подносят девушки.

В Москве метет метель

и в пляске света тусклого
штурмует цитадель
завьюженного Курского.
Курортники из Гагр
к такси бегут с мимозами,
исколот их загар
занозами морозными.

В Москве метель метет,

с Неглинной вырывается,
несется в «Гранд-отель»,
в «Националь» врывается.
Индус из-за дверей
и негр в плаще нейлоновом
глядят на климат сей
глазами удивленными.

Метель метет в Москве,

с трудом, как в гору, тащимся,
а самосвал на сквер
везет асфальт дымящийся,
везут домов куски,
квартиры в полной целости,
как будто у Москвы
нет дела до метелицы!

В Москве метель метет,

слепит, сечет безжалостно,
а молодежь идет:
— Мети себе, пожалуйста! —
Снег соскребают вслед
машины типа уличных.
А утром — свежий хлеб
пахнёт из теплых булочных.

А я люблю метель,

и как она ни режется —
я б нынче не хотел
на южном пляже нежиться.
Мне ветер по нутру!
Мосты кренит, как палубы.
Как жил я на ветру —
так буду жить без жалобы!

Калужское шоссе