Собрание сочинений. Том 3. Из дома вышел человек

62. В. Буш Как Володя быстро под гору летел

На салазочках Володя
Быстро под гору летел.
На охотника Володя
Полным ходом налетел.

Вот охотник
И Володя
На салазочках сидят,
Быстро под гору летят.
Быстро под гору летели —
На собачку налетели.

Вот собачка,
И охотник,
И Володя
На салазочках сидят,
Быстро под гору летят.
Быстро под гору летели —
На лисичку налетели.

Вот лисичка,
И собачка,
И охотник,
И Володя
На салазочках сидят,
Быстро под гору летят.
Быстро под гору летели
И на зайца налетели.

Вот и заяц
И лисичка,
И собачка,
И охотник,
И Володя
На салазочках сидят,
Быстро под гору летят.
Быстро под гору летели —
На медведя налетели!

И Володя с той поры
Не катается с горы.

1936

Проза

1928

63. Озорная пробка

В 124-м Детском доме, ровно в 8 часов вечера, зазвонил колокол.

Ужинать! Ужинать! Ужинать! Ужинать!

Девчонки и мальчишки бежали вниз по лестнице в столовую. С криком и топотом и хохотом каждый занимал свое место.

Сегодня на кухне дежурят Арбузов и Рубакин, а также учитель Павел Карлович или Палкарлыч.

Когда все расселись, Палкарлыч сказал:

– Сегодня на ужин вам будет суп с клецками.

Арбузов и Рубакин внесли котел, поставили его на табурет и подняли крышку. Палкарлыч подошёл к котлу и начал выкрикивать имена.

– Иван Мухин! Нина Веревкина! Федул Карапузов!

Выкликаемые подходили, Арбузов наливал им в тарелку суп, а Рубакин давал булку. Получивший то и другое шёл на свое место.

– Кузьма Паровозов! – кричал Палкарлыч. – Михаил Топунов! Зинаида Гребешкова! Громкоговоритель!

Громкоговорителем звали Сережу Чикина за то, что он всегда говорил во весь дух, а тихо разговаривать не мог.

Когда Сережка-Громкоговоритель подошел к котлу, – вдруг стало темно.

– Электричество потухло! – закричали на разные голоса.

– Ай, ай, ай, ты смотри, что ты делаешь! – громче всех кричал Громкоговоритель.

– Громкоговоритель в супе купается, – кричал Кузьма Паровозов.

– Смотри, не подавись клецками, – кричал Петр Сапогов.

– Тише, сидите на местах! – кричал Палкарлыч.

– Отдай мне мою булку! – кричала Зинаида Гребешкова.

Но тут стало опять светло.

– Электричество загорелось! – закричал Кузьма Паровозов.

– И без тебя вижу, – отвечала ему Зинаида Гребешкова.

– А я весь в супе, – кричал Громкоговоритель.

Когда немного поуспокоились, Палкарлыч опять начал выкрикивать:

– Петр Сапогов! Мария Гусева! Николай Пнёв!

На другой день вечером, когда Палкарлыч показывал детям новое гимнастическое упражнение, вдруг стало опять темно.

Федул Карапузов, Нина Веревкина и Николай Пнёв, повторяя движения Палкарлыча, поскользнулись в темноте и упали на пол.

Петр Сапогов, воспользовавшись темнотой, ударил Громкоговорителя кулаком в спину.

Кругом кричали:

– Опять потухло! Опять потухло! Принесите лампу! Сейчас загорится!

И действительно электричество опять загорелось.

– Это ты меня ударил? – спросил Громкоговоритель.

– И не думал, – отвечал Сапогов.

– Тут что-то неладно, – сказал Палкарлыч. – Ты, Мухин, и ты, Громкоговоритель, сбегайте в соседний дом и узнайте: если там электричество не тухло, как у нас, то надо будет позвать монтера.

Мухин и Громкоговоритель убежали и, скоро вернувшись, сказали, что, кроме как в Детском доме, электричество не тухло.

На третий день, с самого утра, по всему Детскому дому ходил монтер с длинной двойной лестницей-стремянкой. Он в каждой комнате ставил стремянку, влезал на нее, шарил рукой по потолку, по стенам, зажигал и тушил разные лампочки, потом зачем-то бежал в прихожую, где над вешалкой висел счетчик и мраморная дощечка с пробками. Следом за монтером ходили несколько мальчишек и с любопытством смотрели, что он делает. Наконец монтер, собираясь уходить, сказал, что пробки были не в порядке, и от легкой встряски электричество могло тухнуть. Но теперь все хорошо, и по пробкам можно бить хоть топором.

– Прямо так и бить? – спросил Петр Сапогов.

– Нет, это я пошутил, – сказал монтер, – но во всяком случае теперь электричество не погаснет.

Монтер ушел. Петр Сапогов постоял на месте, потом пошел в прихожую и долго глядел на счетчик и пробки.

– Что ты тут делаешь? – спросил его Громкоговоритель.

– А тебе какое дело, – сказал Петька Сапогов и пошел на кухню.

Пробило 2 часа, потом 3, потом 4, потом 5, потом 6, потом 7, потом 8.

– Ну, – говорил Палкарлыч, – сегодня мы не будем сидеть в темноте. У нас были пробки не в порядке.

– А что такое пробки? – спросила Мария Гусева.

– Пробки, это их так называют за их форму. Они…

Но тут электричество погасло, и стало темно.