Собрание сочинений (Том 4)

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Ближе к сути. Скажу твоими же словами: сиятельств на свете много, свадеб справляется еще больше. А тут и свадьба одна-единственная на всю историю, и жених с невестой особенные, и обращение одическое требуется из ряда вон. Ты бери предмет в его естестве, а не кружи вокруг да около.

Т р е д ь я к о в с к и й (широковещательно, как человек, вдруг решивший труднейшую задачу). Здравствуйте, женившись, дурак и дура!

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Так, пиит, молодец, пиит. Здравствуй, сочинивший первую строку оды. Вот оно, естество предмета.

Т р е д ь я к о в с к и й. Семь кровей всё одно спустят.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Сколько-то спустят, сколько-то все же оставят. Волков бояться, сочинитель, в лес не ходить. Назвался груздем полезай в кузов. Можно еще подходящих прибрать пословиц.

Т р е д ь я к о в с к и й. Довольно, я уже взбодрился.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. В твоем сочинительском деле это самое главное: как бы худо ни было - знай повыше задирай голову.

Т р е д ь я к о в с к и й. А иного ничего и не остается делать. Не то совсем заклюют.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Вот Кантемир всегда так поступает, и смотри-ка, - его и не клюет никто.

Т р е д ь я к о в с к и й. Кантемиру хорошо. Князь, связи блистательные, воспитание имеет отменное. По посольскому званию жалованье какое получает! Да еще неизвестно за что четыре тысячи крепостных душ от казны получил.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Что-то тебе эти четыре тысячи душ спать не дают, замечаю.

Т р е д ь я к о в с к и й. Да обидно, сама посуди. За какие заслуги? За нескладные эти сатиры?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Там за что бы ни было, - а стихотворцу об этом думать негоже. Слово-то какое, прислушайся: стихо-творец. Творец стихов, почти что творец стихий. А подушечку слезами орошаешь от зависти к чему?

Т р е д ь я к о в с к и й. Не зависть. Обида. Ну почему одним тысячи душ, а другие вечно гонимы и омерзаемы?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Думаешь, я знаю - почему?

Т р е д ь я к о в с к и й. Ты знаешь многое.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. А вот этого не знаю, Треди-а-ковский.

3

Куртаг в Зимнем дворце. Принцесса А н н а Л е о п о л ь д о в н а сидит в кресле. Принц А н т о н стоит у окна.

Проходят придворные господа и дамы.

Проходит Ю л и а н а М е н г д е н.

А н т о н. Фрейлен Юлиана! Баронесса! Не желаете ли послушать пресмешной анекдот об короле Солнце?

Ю л и а н а. Удивительно: уж сколько лет, как король Солнце скончался, а анекдоты об нем все не иссякают.

А н т о н. А это необходимая принадлежность славы. Что оставляет после себя человек, увенчанный славой? Подвиги, не так ли? Мудрые изречения, не так ли? И, наконец, забавные истории, то бишь анекдоты, над коими смеются люди. Все сие - атрибуты славы. И, думается мне, анекдоты суть наиболее весомые ее атрибуты. Ибо люди лучше запоминают то, что их смешит. (Шепчет ей на ухо.)

Ю л и а н а. И вы, ваша светлость, постараетесь оставить по себе обилие анекдотов?

А н т о н. Я, баронесса, постараюсь с божьей помощью оставить по себе обильное потомство. Если моя супруга этому не воспротивится.

Ю л и а н а. Вы любите деток?

А н т о н. Вы угадали. Головенки белокурые, чернокудрые, каштановые вот что я хотел бы видеть вокруг себя.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Юля! Поди сюда! Что тебе нашептывал мой жених принц Брауншвейгский?

Ю л и а н а. Ваше высочество, что может нашептывать ваш жених? Убогий анекдот, который я уже слышала тысячу и один раз.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Хотя бы при мне ты могла бы отзываться о моем женихе более уважительно.

Ю л и а н а. Впрочем, в заключение его светлость поведал мне свою мечту.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Вот как! О чем же он мечтает?

Ю л и а н а. Мечтает иметь от вас множество детей: белокурых, чернокудрых, а также каштановой масти.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Хорошо. Коли ему так желательно - у меня будут дети всех мастей.

Ю л и а н а. Нет, кроме шуток, ваше высочество. Я думаю - он будет отменный семьянин.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Какое мне дело!

Ю л и а н а. А чье же это дело, ваше высочество?

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Всё "высочество" да "высочество". Я же тебе разрешила называть меня запросто "Анюта".

Ю л и а н а. Анюточка, ангел мой, и зачем ему уважение такой незначащей особы, как я? Глядите, с ним генерал Леонтьев разговаривает. А давеча сам Миних подходил. Вот чье уважение ему надобно, а не мое.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Не скажи, Юля, когда незначащая особа не оказывает уважения, это почему-то обидней вдвое.

Проходит граф Л и н а р.

Вот красавец так красавец. До чего хорош, а, Юля?

Ю л и а н а. До того хорош, что даже ее величество тетушка ваша не раз им любовалась.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Вот как! Танта уж и сюда свой глаз запустила? Мало ей ее Иоганна Эрнста?

Ю л и а н а. Анюта, я ни за что на свете не осмелюсь обсуждать поступки и намерения ее величества.

А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А как ты думаешь, верен ли слух, что они с герцогом Курляндским повенчаны?

Ю л и а н а. Ваше высочество, ни слова более об императрице и герцоге.