Читаем Собрание сочинений (Том 4) полностью

Да, вот такой парадокс. Избирая гражданское, иногда попирают человеческое, избирая человеческое, иногда вынужденно попирают гражданское.

Таких парадоксов в жизни великое множество. Причем очень часто третьего не дано, и действительно приходится выбирать. Правда, на мой взгляд, в ситуации Александра Козаря такое третье, теоретически по крайней мере, могло бы быть. Подчеркиваю - теоретически, хотя, раз уж мы говорим о таких материях, как нравственное и гражданское, материи эти распространяются на всех действующих лиц конкретной ситуации, а не на одного лишь Козаря. Ведь бывший начальник цеха, ждущий пенсии, тоже не абстрактная фигура, а живое лицо. И, я полагаю, именно ему можно предъявить определенные - в данном случае и человеческие и гражданские вместе - требования. Без всякой, впрочем, обиды.

Итак, пожилой человек, инженер, судьба которого, жизнь которого для нас - загадка. Однако при всех привходящих личных обстоятельствах остаются все те же важные всякому критерии: совесть и дело.

Если дело не получается, не по совести ли будет отказаться от него, отойти в сторону, передав дело другому, более профессиональному? Нет ли нарушения принципов чести и совести в том, что, не справляясь с делом, человек все же сидит на должности, от умелого исправления которой зависят и судьбы многих людей, и работа цеха, всего завода? Нет ли определенной меры бессовестности в том, что человек не способен или не желает объективно, по совести, дать оценку самому себе? Разве такая оценка - не совестливое, не честное, не человеческое и в то же время не подлинно гражданское дело?

Ситуация, разбираемая здесь, явно экстремального, как нынче говорят, конфликтного, скандального свойства. С возможными инфарктами, ощущением несправедливости, чьего-то карьеризма и прочими больными моментами. Человек, всю жизнь хорошо работавший, в конце долгого пути выдохся, а признать этого не хочет - это тоже острый вопрос.

Но есть и другой вариант. Человек, много лет работавший начальником цеха, не только план выполнял, но еще и воспитывал людей. В такой позиции рядом с ним непременно должны подрасти единомышленники, профессионалы, мастера - те, из кого он может спокойно, без спеха и инфарктов подготовить себе достойную смену. И сам же власть свою передать собственному, дорогому сердцу, ученику.

Красиво-то как! С точки зрения формы - бесспорная преемственность, с точки зрения содержания - продолжение твоего дела с пользой делу общему.

Когда говорят об учителе и учениках, чаще всего подразумевают школу, профтехучилище, ну, седоусого мастера, который наставляет окружающий его молодняк. Дальше фантазия, кажется, не идет. Но загляните в сферу науки! Какой уважающий себя академик, глава научной школы не назовет - да и не одного, а пяток, десяток! - сменщиков себе. В армии по штатному расписанию известно, кто кого заменит, если грянет бой и погибнут командиры. Так почему же столь редко и неохотно говорят о смене на уровне начальника цеха, производственного подразделения, бригады? Ведь если и говорится, и думается, так директором или главным инженером, как в случае с Александром Козарем, а не самим начальником цеха. Решения же вверху, при всем безусловном их уважении, не всегда способны учесть то, что известно внизу, например в цехе.

Итак, в выборе между нравственным и гражданским, в выборе, где для одного человека может и не оказаться выбора, вмешательство нравственного и гражданского со стороны может изменить ситуацию, освобождая человека от "криминального" решения.

Восхождение к новой профессиональной и деловой высоте может происходить почетнее, безболезненнее - с точки зрения нравственной и плодотворнее, продуктивнее - с точки зрения деловой. Но возможно это чаще всего при вмешательстве со стороны - именно со стороны, и стороны заинтересованной, "обиженной" - точнее, способной обидеться - в потенции, а не сверху.

Собственно говоря, в этом и заключен главный момент производственной (подчеркну - производственной, а не рабочей; это разное) педагогики: подготовлена безболезненная, преемственная смена лидеров в руководстве цехом, участком, бригадой или делается это в пожарном порядке, спешно, по необходимости.

Идеально, когда начальник цеха готовит себе смену, - в данном случае он педагог. Ибо в обязанности педагога входит взращение воспитанника, предоставление ему возможности для самостоятельного полета.

Когда мы воспаряем, нам кажется порой, что любимые учителя наши остались где-то внизу, ниже нас - по уровню знаний, информированности. Но ведь наша любовь к ним от этого не становится ниже, меньше, снисходительнее!

Благодарность учителю еще и в том состоит, что мы знаем его великодушие, по которому он в один прекрасный момент отступает в сторону, чтобы дать дорогу.

Производственная педагогика - а такая, я уверен, должна существовать - в смысле великодушия ничуть не отличается от педагогики школьной.

* * *

Пожалуй, мы достаточно детально исследовали главный порыв Александра Козаря, так сказать, изучили ствол этого дерева и оценили этот порыв в основном знаком плюс.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Щенок Макс, или Выбери меня!
Щенок Макс, или Выбери меня!

Милли и Жасмин живут в Англии. И они не были знакомы друг с другом, пока не появился Макс, щенок бобтейла.Каждая из девочек мечтала о собственной собаке. Милли смогла уговорить родителей, и ей подарили черно-белого щенка бобтейла, староанглийской овчарки. Девочка назвала его Максом и крепко с ним подружилась. Но в один ужасный день Макс пропал… А в тот же день Жасмин нашла на дороге милого черно-белого щенка. Он немножко пострадал, и его никак нельзя было оставить без помощи. Девочка назвала щенка Везунчиком, потому что ему очень повезло, что его нашли. Родители Жасмин были против собак в доме, но Везунчик оказался таким очаровательным и дружелюбным, а девочка так хорошо о нем заботилась, что они смягчились. Но тут выяснилось, что Макс и Везунчик – один и тот же щенок… И как его теперь поделить между двумя хозяйками?

Холли Вебб

Зарубежная литература для детей / Прочая детская литература / Книги Для Детей
Львенок
Львенок

Предостережение, что люди и события, описанные в этой книге, являются полностью вымышленными, а если и напоминают кому-нибудь реальных людей и события, то по чистой случайности, никем не будет воспринято всерьез, хотя это совершенная правда. Данная книга — не психологический роман и не произведение на злободневную тему, а детектив; здесь выведены не реальные люди, а реальные типажи в своих крайних проявлениях, и это служит двум истинным целям детективного романа: поиску убийцы и удовольствию читателя. Если же вам захочется развлечься не только тем, чтобы внимательно следить за историей взаимоотношений циничного редактора и красивой девушки из «Зверэкса», то прекратите сравнивать своих друзей или врагов со злыми гениями из моей книги и обратитесь к собственной совести. Едва ли вы не отыщете внутри себя хотя бы некоторых из этих реальных типажей — хотя, возможно, и не в таких крайних проявлениях. Причем вам вовсе необязательно работать в издательстве

Йозеф Шкворецкий

Сатира / Прочая детская литература / Книги Для Детей
Янка
Янка

Янка – девушка с «поперечным» именем. От Я до А! И жизнь у нее такая же «поперечная» – не как у всех, не как была всего пару месяцев назад. Конец лета все перевернул с ног на голову: нет бы, как обычно, возвращаться из приморского Поселка в родной город – вместо этого Янка с мамой и братом привыкают жить тут постоянно.Где-то далеко остались и школьные друзья, и лучшая подруга Майка, и Рябинин, с которым 15-летняя героиня встречалась больше года. Еще там остались бабушка и папа. Бабушка регулярно пишет письма и говорит, будто отец скучает. Но разве это может быть правдой? Вот Янка – она-то на самом деле скучает: вечно ловит себя на желании отцу позвонить и о чем-то спросить, рассказать. Например, о Глебе: тот в первую же встречу сфотографировал Янку так, как не удавалось никому прежде!Повесть «Янка» – это история подростка, столкнувшегося с трудностями, каких прежде он не ожидал: развод родителей, переезд, поиск новых друзей. Заглавной героине приходится отстраивать жизнь с нуля, но, как бы тяжело это ни было, именно в таком «отстраивании» она и находит новые ресурсы. Не говоря уже о том, сколько она узнает о себе и окружающих!За какую бы тему ни взялась Тамара Михеева, неизменным остается ее глубокое понимание психологии. Маленькая девочка («Легкие горы», «Асино лето»), бунтующий подросток («Янка») – и эти главные герои, и многочисленные второстепенные получаются у писательницы живыми и интересными. Лауреат множества премий по детской литературе (среди них – конкурс им. С. Михалкова и Национальная премия «Заветная мечта»), Тамара Михеева пишет легко и увлекательно, ненавязчиво подсказывая читателю, как справиться с переменами, из которых состоит наша жизнь – каждый день новая.

Сергей Георгиевич Георгиев , Тамара Витальевна Михеева

Детская литература / Проза для детей / Прочая детская литература / Книги Для Детей