Собрание сочинений (Том 4)

Мы много говорим и пишем о нравственном воспитании. Слова эти нравственное воспитание - порой звучат как заклинание. В нравственном воспитании, как и в футболе, разбираются, кажется, все. По крайней мере, все знают, что требуется, к чему надо прийти. Вот как прийти - это сложнее. Тут надо ломать голову. И чаще всего выходит так, что если нравственная цель нам очевидна, то путь к ее достижению, само воспитание выглядят расплывчато, туманно, так и оставаясь словами.

Мне кажется, воспитание нравственное, точно так же, как воспитание трудовое, требует упражнения, тренировки, знания. А для этого нужны возможности - не в форме собраний, более или менее научных сообщений и докладов, а в форме дела - вполне конкретного, массового и точного. Участливость как форма положительной человеческой энергии должна находить применение, отыскивать выход, иначе это грозит страшным: затиханием импульсов доброго желания. Как известно, если кран ржавеет, вода не течет.

Применительно к душе - это страшная, разъедающая ржавчина.

В размышлениях о природе подвига, как мощного по нравственной решимости разового поступка, существуют разные суждения. Тут поминаются и характер, и отчаяние, и то обстоятельство, что совершить разовый поступок едва ли не легче, чем множество мелких, но одинаковых в своей последовательности - не берусь судить, что точнее. Убежден лишь в одном: подвигу не может не предшествовать последовательная в своей целеустремленности жизнь. Подвиг не может состояться после ряда несправедливых поступков. Только честные решения жизненных, а может быть, и всего лишь житейских задач способны подготовить нечто большее. Каждодневные упражнения нравственности дарят нам героев.

Когда-то Лев Николаевич Толстой произнес вещие слова: "Совесть есть память общества, усвояемая отдельным лицом".

Он же добавил: "Совесть - верный руководитель жизни людей".

Но что такое совесть в человеческом общежитии? Свод внутренних истин, правил, которые вступают в действие в тех или иных обстоятельствах? Вот именно - вступают. Непременно действуют. Совесть - многозначное качество, она слагается из многих составных, одни из которых диктуют линию человеческого поведения в разных условиях, а другие действены без всяких условий.

Одна из благороднейших добродетелей - участливость.

Мне хочется стряхнуть с этого слова налет благотворительности; нет, участливость - это чисто человеческое свойство, и действенно оно без условий, вовсе не тогда лишь, когда кому-то плохо, хотя, если кому-то плохо, участливый человек не останется, разумеется, в стороне.

Итак, участливость.

Я пошел к этому важному свойству души от детского дома, отношение к которому должно быть явно участливым.

Но вернемся оттуда в нашу вседневность.

Меня не устает поражать перепад между естественной участливостью родителей к маленькому своему ребенку и неестественной безучастностью к ребенку подросшему - отроку, юноше. Я не берусь утверждать, что это норма, что она распространяется на всех как некая самодовлеющая и обязательная сила. Нет. Но многие отроческие проблемы, носящие сегодня, увы, черты общественных проблем - и среди них едва ли не в полном объеме такая болезненная, как юношеская преступность, - начинается с совсем, казалось бы, безобидного положения при котором подросток, достигший 15 - 16 лет, вдруг, порой и для себя неожиданно, получает статус самостоятельности, опережающий его нравственное развитие. При этом родители слепы, глухи, безучастны по отношению к дитю, каждый чих которого еще так недавно вызывал бурю беспокойства.

Многие склонны состыковывать понятие "участливость" с понятием "опека". Что и говорить, неумная и мелочная участливость может обернуться и раздражающей, вызывающей протест опекой.

Но сегодня у нас в дефиците именно участливость, умение пользоваться ею.

В быту довольно расхожей стала ситуация, когда старшие походя и, как говорится, наотмашь строго судят молодежь. Презрение и неудовольствие брызжут через край. При этом, если скажем, паренек "свой" и покорен, он молча глядит за окно, точно норовит выключить свой слух, воспринимает ругань как звуковую гамму, не больше; если "свой" и непокорен, начинается перебранка, которая старших приводит к сердцебиению, злости и валидолу коктейль не из самых благожелательных. Если паренек не "свой" и дело происходит на улице, в магазине, яростный суд старших вызывает лишь огрызание - здесь пропасть между судьями, как правило непрошеными, и подсудимыми возникает немедленно и примиряющих обстоятельств нет.

Но вот что поражает: высокая взыскательность к младшим часто уживается с полным отсутствием какой-либо взыскательности к себе. А "возрастная" критика, когда один критикует другого только по праву возраста, к хорошему привести не может. Да, кажется, и такой цели не преследует.