Собрание сочинений. Том 4. Рикша-призрак. Сказки и легенды. Труды дня

Здесь нарисован старый кенгуру в пять часов пополудни, то есть в то время, когда у него, по обещанию большого бога Нконга, уже сделались длинными задние ноги. Посмотри на любимые часы большого бога Нконга. Видишь? Их стрелки показывают пять часов. Под часами — Нконг в соленой луже; видишь, он выставил наружу пальцы своих ног. Старый кенгуру только что выругал желтого пса динго. Желтый пес динго гнался за кенгуру по всей Австралии. Ты можешь видеть следы ног кенгуру; отпечатки эти уходят далеко через все обнаженные холмы. Я сделал черным желтого пса динго, потому что мне не позволено раскрашивать эти картинки красками из ящика; кроме того, желтый пес динго весь почернел от грязи и пыли; ведь он столько времени бежал по песку.

Я не знаю, как называются цветы, которые растут около лужи Нконга. Две маленькие фигурки в пустыне — два других чародея, с которыми старый кенгуру разговаривал в это утро. На животике кенгуру ты видишь кармашек и на нем надпись. Ему необходим карман так же, как необходимы ноги.

Вот как!

А динго, желтый пес динго, вечно голодный, преследовал его, раскрыв пасть широко, как мышеловку; он не догонял кенгуру, но и не отставал от него.

Вот как!

Кенгуру, старый кенгуру, все бежал. Бежал он через рощи деревьев, бежал по высокой траве, бежал по траве короткой, перебежал через тропики Рака и Козерога, бежал, пока наконец у него не заболели задние ноги.

Вот как!

И динго бежал, желтый пес динго; голод все больше и больше мучил его, и его пасть открылась широко, как конский хомут; он не догонял кенгуру, но и не отставал от него. Так прибежали они к реке Волгонг.

Надо тебе сказать, что на этой реке не было моста, не было и парома, и кенгуру не мог перебраться на ее другой берег, поэтому он поднялся на свои задние лапы и стал прыгать.

Прыгал он через камни, прыгал через кучи песка, прыгал по пустыням Средней Австралии. Прыгал, как прыгают кенгуру.

Сперва он делал прыжки в один ярд; потом в три ярда; потом в пять ярдов; его ноги становились сильнее; его ноги становились длиннее. Он не мог отдохнуть и подкрепить свои силы, хотя ему нужно было поесть и полежать.

А динго, желтый пес динго, по-прежнему гнался за ним. Динго страдал от голода и с удивлением спрашивал себя: «Какие земные или небесные силы заставляют прыгать старого кенгуру?»

Ведь кенгуру прыгал, как кузнечик, как горошина в кастрюле, как новый резиновый мячик на полу детской.

Вот как!

Он прижал к груди свои передние ноги и прыгал на задних; он вытянул хвост для равновесия и все прыгал и скакал по долине реки Дарлинга.

А динго, утомленный пес динго, бежал за ним. Ему больше прежнего хотелось есть, он был очень смущен, изумлен и все спрашивал себя, какие земные или небесные силы остановят старого кенгуру?

Вот Нконг выглянул из соленой лужи и сказал: «Пять часов».

И динго сел на землю, бедный пес динго; по-прежнему голодный, весь покрытый пылью, сел он на солнце и, высунув язык, завыл.

Сел и кенгуру, старый кенгуру, подставил свой хвост, как скамеечку, и сказал:

— Как я рад, что «это» кончено.

— Почему ты не поблагодаришь желтого пса динго? Почему ты не поблагодаришь его за все, что он для тебя сделал?

Кенгуру же, утомленный старый кенгуру, сказал:

— Он выгнал меня из дома, где я жил в детстве, он помешал мне есть в обычное время, он изменил мою фигуру, так что я никогда не сделаюсь прежним, и из-за него у меня болят ноги.

Нконг ему ответил:

— Если я не ошибаюсь, ты просил меня сделать тебя необыкновенным зверем, не похожим на всех остальных животных, а также, помнится, тебе хотелось, чтобы за тобой гонялись? И теперь пять часов.

— Правда, — сказал кенгуру. — Но мне жаль, что я попросил тебя об этом… Я думал, что ты изменишь меня волшебством и заклинаниями, а ты просто подшутил надо мной.

— Подшутил? — сказал Нконг, сидевший между синими камедными деревьями. — Только повтори это, и я призову динго, и он опять погонит тебя так, что ты останешься совсем без задних ног.

— Нет, — сказал кенгуру, — я извиняюсь. Ноги, во всяком случае, годятся, и я прошу тебя оставить их в покое.