Собрание сочинений. Том 4. Рикша-призрак. Сказки и легенды. Труды дня

Как большого морского краба укротили волшебник, человек и его дочка

Здесь нарисовано, как Пау Амма, краб, поднимается из моря; ростом он больше дыма трех вулканов. Я не нарисовал трех вулканов, потому что Пау Амма был так велик, что занял все место. Пау Амма старается колдовать, но он только глупый краб-король и ничего не может сделать. Ты можешь видеть, что Амма состоит из ног, когтей и пустого щита. Нарисованный челнок тот самый, в котором человек, его маленькая дочка и старейший волшебник уплыли из устья реки Перок. Море черное; оно волнуется, потому что Амма только что поднялся из Песат Тасека, Песат Тасек в глубине, поэтому я и не нарисовал этой пещеры. Человек размахивает своим кривым ножом, крисом, и грозит им Амме. Его маленькая дочка спокойно сидит в середине челна. Она знает, что она со своим папой и, значит, с ней ничего не случится. Старейший волшебник стоит на другом конце челна; он только начинает колдовать. Свой волшебный трон он оставил на берегу и снял с себя платье, чтобы челнок не опрокинулся. Вещь, которая походит на другой маленький челнок снаружи настоящего челнока, называется поплавок. Это — не что иное, как длинный кусок дерева, прикрепленный к палочкам; штука эта не дает челноку опрокидываться. Челн выдолблен из ствола дерева; на одном его конце ты видишь короткое весло.

— Теперь, — сказал волшебник, — поколдуй, Пау Амма, и покажи нам, что ты действительно важное существо.

Пау Амма завращал глазами, задвигал ногами, но смог только взволновать море… Ведь краб-король был только краб, и больше ничего. Старейший волшебник засмеялся.

— В конце концов, ты уж не такая важная персона, — сказал он. — Теперь дай-ка я поколдую.

И старый волшебник сделал магическое движение своей левой рукой; нет, только мизинцем левой руки. И что же вышло, моя душечка? Твердая синевато-зелено-черная броня упала с краба, как волокна падают с кокосового ореха, и Амма остался весь мягкий-мягкий, как маленькие крабы, которых ты, моя любимая, иногда находишь на песчаных отмелях.

— Действительно, велика твоя сила, нечего сказать! — заметил старейший волшебник. — Что мне сделать? Не попросить ли вот этого человека разрезать тебя крисом? Не послать ли за королем слонов, чтобы он проткнул тебя своими бивнями? Или не позвать ли короля крокодилов, чтобы он укусил тебя?

Пау Амма отвечал:

— Мне стыдно. Отдай мне мою твердую скорлупу и позволь уйти обратно в пещеру; тогда я буду выходить из нее всего раз днем и раз ночью, и только за пищей.

Но старейший волшебник сказал:

— Нет, Амма, я не отдам тебе назад твоей брони, потому что ты будешь расти, делаться все больше, все сильнее и мало-помалу набираться новой гордости. Потом ты, может быть, позабудешь о своем обещании и снова примешься играть с морем.

Пау Амма сказал:

— Что же мне делать? Я так велик, что могу прятаться только в Песат Тасеке, и, если я пойду куда-нибудь в другое место, такой мягкий, каким ты сделал меня, акулы и другие рыбы съедят меня. Если же я отправлюсь в Песат Тасек, такой мягкий, каким ты меня сделал, я, правда, буду в безопасности, но не посмею выйти наружу за пищей и умру от голода. — И он задвигал своими лапами и заплакал.

— Послушай, Пау Амма, — сказал ему старейший волшебник. — Я не могу заставить тебя играть так, как хотел, потому что ты убежал от меня в самом начале; но, если ты хочешь, я сделаю все ямки, все кустики морской травы, все камни в море безопасными приютами для тебя и для твоих детей.