Собрание сочинений. Том 4

В этом, наверное, и состоит главная разность поколений. В этой области, верно, и лежит главная причина попреков: вот мы были такими, а вы…

Слов нет, испытанный бедой отличен от того, кто не знал страданий. Не зря ведь живы старые поговорки, среди которых, к примеру, и такая: «Сытый голодного не разумеет».

Все это так, миропонимание, мироощущение — личные, не заемные из книжек и школьных уроков, а самим собой, своей жизнью проверенные — отличаются у тех, кто страдал, от тех, кто знает об этом понаслышке.

Что же делать? Смириться с этим? Принять как окончательную, неодолимую данность — порог отзывчивости, порог поколений?

Нет и нет.

Обратим взор наш к истории, ее нравственным урокам.

В славной ленинской когорте рядом с рабочими было немало выходцев из дворян, из семей состоятельных, обеспеченных. С точки зрения обывательской — а как тесно смыкалась она с точкой зрения жандармской — они, эти дворянские дети, «с жиру бесились». Ведь у них все было для хорошей, сословной жизни.

Ан нет! Отказывались от имущества, от дворянства, бились за идею равенства, в том числе материального, шли на каторгу, в ссылку.

А народничество, со всей его исторической наивностью? Разве в его подвижничестве не заключалась высокая нравственная идея — поднять крестьянство, возвысить его грамотность, а потом сознание, поделиться, таким образом, с народом своим знанием и добиться социального равенства?

А декабристы, хоть они и «страшно далеки от народа»? Разве они не преподали сотни уроков самоотреченности во имя идеи, разве сильные не протягивали руки слабому? И разве эти примеры не есть убедительное отрицание поговорки: «Сытый голодного не разумеет»?

Разумели, да еще как! И причины — не в собственных, лично испытанных страданиях, а в воспитании, душевном складе и, самое главное, в убежденности, в идее.

Глубоко уверен — это и есть ключ к воспитанию, к созиданию высокой нравственности уже наших, нынешних поколений, худого, как говорится, лично не познавших.

Да, есть отзывчивость, воспитанная собственным страданием. Высокая, чтимая, душевная категория.

Но есть и другая — воспитанная, идейная.

Мне кажется, высшее — это когда, будучи сам сытым, человек слышит голод другого. Не только слышит — отдает свой хлеб. Высшее — когда человек плачет не от своей, от чужой боли. Высшее, это когда слово «отдать» звучит громче понятия «взять».

Простые истины эти так, кажется, бесспорны: ведь они прошли проверку самой историей. Но дело в том, что исторической памятью сильно человечество, народ и не всегда, к сожалению, отдельный человек.

По медленной спирали восходим мы вверх, порой глупо считая давно пройденное неважным для нас. Это было раньше! Сейчас по-другому! Совсем как в старой литературе, помните: иные времена, иные нравы!

Иные! Конечно, иные! Спору нет. Только зря, кто восклицает так, считают мотивировки эти оправдывающими. Времена другие, верно. И есть миллионы примеров, когда юные, не прошедшие испытания лихом, поступают по совести. Дети наши собирают подарки кампучийским своим сверстникам. Студенческий отряд назвал себя отрядом безвозмездного труда и все деньги, заработанные летом, отдает детскому дому.

Вот еще один пример. Совсем юная мать прямо в роддоме отказалась — какое бесчестье! — от своего ребенка, а другая мать — не менее юная — тут же этого ребенка взяла себе, вышла из больницы с двумя детьми. И ее юный супруг не гневен, а счастлив.

Вот вам один всего случай, но в нем вся сложность жизни нашей — темное и ясное, глупое и мудрое, злое и доброе.

Верим мы — хорошее побеждает, так или иначе, побеждает с потерями, болью, страданиями, а не может не победить. И все же дурное — сильно тоже. Наивно полагать, будто рядом с идейным не сосуществует безыдейное, рядом с радостным — горестное. Единство и борьба противоположностей, ничего не попишешь. Это ведь безыдейное, корыстное, себялюбивое подает голос, требуя реабилитации, восстановления себя в своих пошлых правах: это было раньше! сейчас по-другому! иные времена, иные нравы!

Что ж, коли так, надо, значит, без устали повторять прописные истины, среди которых истина о смысле жизни, о цели ее, о том, что погоня за материальным в ущерб моральному не одну еще юную шею сломает.

«Люди гибнут за металл!»

Хоть выглядит он нынче и совсем по-другому, этот девиз, а жив, жив, к несчастью.

Вот свидетельство из читательской почты.