Собрание сочинений. Том 5. 1981-1982

Из сказанного вытекает, в частности, что на современном этапе обстоятельная критика буржуазных экономистов может оказать известную помощь в деле применения математики в политической экономии. Для этого нужно, чтобы она поставила одной из своих задач: извлечение из буржуазных теорий хороших математических средств, экономико-математических моделей и указывать способ использования их в марксистском экономическом анализе. На этом пути имеются уже несомненные успехи. Широко и вполне по-марксистски используется матричный аппарат исследования межотраслевых связей, разработанный буржуазным экономистом В. Леонтьевым; в изучении спроса прочное место занял аппарат коэффициентов эластичности, для анализа технологических связей используются производственные функции. Однако на этом пути есть и несомненные опасности.

Велик соблазн вместо скрупулезной переработки экономико-математических моделей для нужд марксистской политической экономии, вместо изменения описания и истолкования их параметров, изменения истолкования самой модели и границ ее использования пойти по линии извлечения готовых частей буржуазных теорий, начиненных математикой, и пересадки их лишь в слепка измененном виде в марксистскую политическую экономию. Проблема борьбы с буржуазными теориями выступает тогда уже как проблема борьбы с этим соблазном и критики тех работ советских экономистов, авторы которых не смогли с ним совладать или не сумели использовать полезный математический аппарат действительно по-марксистски.

В заключение коснемся еще одного аспекта критики непролетарских концепций в свете применения математики в политической экономии. Попытки излагать экономическую теорию на математическом языке при отсутствии подходящего математического аппарата могут вести, как уже отмечалось, к неточному или даже неверному переводу, к искажению марксистской теории. К проникновению немарксистских идей может вести неверное истолкование новых эффективных математических средств (своего рода болезнь роста). Пример – попытка истолковать „объективно обусловленные оценки” как количественную основу стоимости. Придание такого экономического смысла „объективно обусловленным оценкам” означало бы отказ от монизма трудовой теории стоимости, поскольку вместе с „объективно обусловленными оценками” и стоимость оказалась бы зависящей не только от труда, но и от сотен иных факторов.

Таким образом, применение математики в политической экономии дает в руки марксистам могучее оружие критики буржуазных экономических теорий. Но к марксистской критике предъявляются и новые требования. В частности, перед ней ставится задача противодействовать проникновению облаченных в математические одежды буржуазных идей, что может иметь место при некритическом подходе к использованию буржуазных экономико-математических моделей или в связи с неверным истолкованием впервые используемых в политической экономии математических средств. Недопустимо забывать, что из возможности использовать некоторые буржуазные модели для нужд марксистской политической экономии, а также применять в ней модели, извлеченные из конкретно-экономических задач, никак не следует, что это главный путь внедрения математики в марксистскую политическую экономию. Основное внимание должно быть уделено разработке математических средств специально для выражения и исследования идей и теоретических положений марксистской политической экономии. Этот путь должен стать магистральным путем внедрения в нее математики.

Естественно, что новая идея, новый метод, выступая сперва в не вполне развитом виде, как бы боясь затеряться среди, других, более развитых идей и методов, противопоставляет себя последним. Но более важной задачей является превращение нового метода в научный метод, его детальная разработка и развитие, установление связей его с другими методами, выяснение его действительного места и роли, возможностей и границ применения.

Именно так обстоит дело с математическим методом в политической экономии. В начальный период, который еще не закончился, сторонники нового, математического метода массу сил направляли на отстаивание его как метода, на противопоставление его иным, нематематическим методам исследования. До известной степени это было оправдано, даже неизбежно и объяснялось неразвитостью и неразработанностью метода, его новизной. Этому периоду соответствовали и непродуманные, невыполнимые обещания. Утверждалось, в частности, что будет создана некая конструктивная политэкономия (взамен якобы описательной), построенная на аксиомах, что из оптимального плана выводятся все экономические законы и т. д.

Теперь наступил перелом. Математический метод признан, и для политэкономического произведения математические формулы считаются даже признаком научности. Настало время всеми силами взяться за развитие метода, за превращение его действительно в научный метод политэкономии.