Собрание сочинений. Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк

Как стояла у двери Фрося бледная — ни кровинки в лице, только глаза, обжигающие укором: «Пашка, что же ты молчишь? Я ведь не одна была!» «А казаки к ней приставали. Еще бы! Они тут везде хозяевами себя чувствуют. Отец чуть не ударил ее, а мы растерялись, словно онемели. И я промолчал… — Краска стыда обожгла щеки Александра. — Мы тоже, выходит, поверили, что Фрося гуляет с казачьим офицером. Но ведь страшно за нее стало: совратят девушку — тогда она сама из землянки уйдет. Куда же? Дорожка одна — в трошинское заведение, а то на Пиликинскую или на Ташкентскую…»

Александр, как и старший брат Георгий, любил и оберегал сестренку Лизу. Но когда они поочередно отбывали то тюремное заключение, то ссылку, девочке пришлось с двенадцати лет носить им передачи и выполнять их серьезные поручения. Гордая доверием, она все понимала, держалась смело и умно.

«Случись с нею теперь что-нибудь… как с Фросей нам померещилось? Даже подумать страшно.

А Ефима надо отбить у эсеров: свой, рабочий человек, хотя и нес на руках Барановского.

Действовать тут нахрапом нельзя. После девятьсот пятого года Ефим сидел в одной камере с эсерами. Оттуда-то и тянется ниточка! Но крепкая ли?..»

В коридоре послышалось шуршание, занавеска на двери колыхнулась.

— Можно?

— Входи, легка на помине, я о тебе думал.

Потеснив бумаги, лег на краю стола острый локоток, обтянутый ситцем кофточки. Глаза у Лизы пытливые, брови задумчиво приподняты на светлом миловидном лице.

— Прочитал?

— Давно уже. — Александр взял газету, где были опубликованы тезисы Ленина, еще раз просмотрел то, что подчеркнул синим карандашом. — Сейчас возьми, а завтра утром заберу.

— Опять готовишься к бою?

— Готовлюсь, сестренка. Целый вечер сидел, видно, устал: полезла в голову всякая всячина.

— Какая же? — Лиза устроилась поудобнее, захватила обеими ладонями прохладную косу и, подложив ее под щеку и подбородок, приготовилась слушать.

— Да разная… Насчет охоты подумал. Раньше казалось — барское занятие. Но ведь тут лицом к лицу с природой, и красота ее и богатство открываются настоящему охотнику. Ведь и к природе люди относятся по-разному: кто хищнически, а кто с любовью. Ленин, говорят, любит с ружьишком побродить. Может быть, отдыхает в это время, а может, обдумывает новые идеи в мировой политике. Вот эти тезисы — как сразу все осветилось! Каждая строчка бьет в цель. Признаться, оторопь брала иной раз от того, что творится в стране после революции. Правительство буржуазное, Советы на сторону империалистов подались. Перспектива замутнилась. И вот теперь полная программа действий. — Александр говорил негромко, задумчиво, не выпуская газеты из больших рук. — Сколько у Ленина терпения и уверенности в победе!

— А ты горячишься, — не без упрека сказала Лиза, хотя отлично понимала, как досаждала прямому, резкому Александру необходимость обходных маневров.

— Бывает иногда… Вот тут есть слова о разъяснении ошибок меньшевиков и эсеров. Я бы этих нахальных болтунов вроде Семенова-Булкина и Барановского разогнал без всяких предисловий. Кричат теперь, что война с Германией нужна для защиты республики. Но война как была, так и осталась грабительской. Все катится к полной разрухе, а тут ходи возле них кругом да около! Однако Ленин не призывает немедленно свергать Временное правительство и разгонять его холуев, потому что оно пользуется поддержкой Советов.

— Значит, примирение?

— Ни в коем случае! Тут написано: «Никаких соглашательств». Надо разъяснять народу, что за сволочь набилась у нас в Советы, завоевать их постепенно и через них изменить состав правительства.

— Трудно будет!

— Конечно, но вполне возможно.

Безотчетно строго глядя в лицо сестры, Коростелев задумался о том, как в первомартовские дни утверждалось в Совете решение солдатского митинга об аресте начальников гарнизона и губернской жандармерии, как утверждали увольнение начальника Ташкентской дороги и других чиновников, утаивших весть о свержении самодержавия. Ни эсеры, ни меньшевики не осмелились тогда возражать против этих решений.

— Советы — великая сила, — сказал Александр, снова повеселев. — Поэтому мы выдвигаем лозунг «Вся власть Советам!» и будем бороться за то, чтобы большинство в них перешло к нам. Вот еще очень серьезный момент… Ленин пишет: надо переносить наши организации в войска. Это значит: вести подготовку гарнизона к восстанию, когда придет время забирать власть. И еще серьезнейший вопрос — работа в деревне. Нам и среди казаков придется крепко поработать: разъяснить им, как понимать правильно вопрос о земле, выдвинутый в тезисах. Поля, которые они сами обрабатывали, за ними останутся. Пусть не ершатся зря против Советской власти. Здесь некоторые уже орут, что большевики хотят уничтожить казачество. Конечно, богатым станичникам — прямым нашим врагам, туго придется. А фронтовиков-казаков упускать нельзя: многие из них самой действительностью уже сагитированы в нашу пользу. Так что принимаем статью как боевое руководство к действию. Заметь, Лиза, все равно боевое. Начнем овладевать тактикой борьбы на первом этапе революции.