Собрание сочинений. Том 7

Россия также не была достаточно богата, чтобы оплатить свою славу, которую она еще к тому же должна была купить за наличные деньги. Несмотря на свои прославленные золотые рудники на Урале и на Алтае, несмотря на неисчерпаемые сокровища в подвалах Петропавловской крепости, несмотря на производимую в Лондоне и Париже якобы по причине простого излишка денег скупку ценных бумаг, православный царь видит себя вынужденным не только заимствовать под различными фальшивыми предлогами 5000000 серебряных рублей из наличного запаса, хранящегося в Петропавловской крепости для обеспечения бумажных денег, и распорядиться о продаже своих ценных бумаг на парижской бирже, но и обратиться к недоверчивому лондонскому Сити с просьбой о ссуде в 30 миллионов рублей серебром.

В результате движения 1848 и 1849 гг. Россия оказалась настолько втянутой в европейскую политику, что она должна теперь возможно скорее осуществить свои старые планы относительно Турции, Константинополя, «этого ключа к ее дому»^[141]. если она не хочет, чтобы они стали навсегда неисполнимыми. Успехи контрреволюции и растущая с каждым днем сила революционной партии в Западной Европе, внутреннее положение самой России и плохое состояние ее финансов принуждают ее к быстрым действиям. Мы недавно видели дипломатический пролог к этому новому лицедейству в восточном вопросе^[142]; через несколько месяцев мы будем свидетелями самого действия.

Война с Турцией по необходимости является европейской войной. Это весьма кстати для святой Руси, которая таким образом приобретает возможность прочно утвердиться в Германии, энергично довести там до конца контрреволюцию, помочь Пруссии завоевать Невшатель и в конечном счете двинуться на центр революции — Париж.

Англия в такой европейской войне не может остаться нейтральной. Она должна выступить против России. А Англия для России самый опасный противник. Если сухопутные армии континента по море проникновения вглубь России неизбежно будут ослабевать, рассредоточиваясь по ее территории, если их продвижение за пределы восточной границы старой Польши должно почти полностью остановиться под угрозой повторения 1812 г., то Англия имеет возможность нанести удар России в ее самом уязвимом месте. Не говоря уже о том, что она может заставить шведов завоевать обратно Финляндию, для ее флота открыты Петербург и Одесса. Русский флот, как известно, является самым плохим в мире, а Кронштадт и Шлиссельбург не труднее взять, чем Сен-Жан-д'Акр и Сан-Хуан-де-Улуа^[143]. Но без Петербурга и Одессы Россия представляет собой великана с отрубленными руками. К этому надо еще прибавить, что Россия как для сбыта своего сырья, так и для покупки продуктов промышленности не может обойтись без Англии даже в течение шести месяцев, что уже ясно обнаружилось во время наполеоновской континентальной блокады и что еще в гораздо большей степени имеет силу для настоящего времени. Отрезанная от английского рынка, Россия через несколько месяцев подверглась бы тяжелейшим потрясениям. Англия же, наоборот, не только может некоторое время обходиться без русского рынка, но и раздобыть все виды русского сырья на других рынках. Как мы видим, Россия, которой так боятся, вовсе не так опасна. Но немецкому бюргеру она должна казаться такой страшной, потому что она непосредственно подчиняет себе его государей и потому что он вполне правильно предчувствует, что полчища русских варваров в скором времени наводнят Германию и сыграют там до известной степени мессианскую роль.