Собрание сочинений. Том 9

— Ах, Шеррик, — сказал он, — сразу видно, что вы не знаете Кэллагена. Можете быть уверены, что, разыгрывая свою партию, он просчитал все ходы. И если письмо написано на столь приметной бумаге, то это свидетельствует лишь об одном: Кэллаген хочет, чтобы все знали, что именно он написал это письмо. Он прекрасно знает, по какому сценарию разыгрываются подобные спектакли. Он не сомневался, что, после того как будет объявлено вознаграждение за сведения о короне, компания непременно обратится в полицию вне зависимости от того, пожелает ли вмешательства полиции владелец пропавшей драгоценности… Кэллаген отправил это письмо, желая подстраховать себя. Ему известно, что диадема украдена, но по каким-то своим соображениям он не желает в открытую поставить об этом в известность компанию. И вот он делает ловкий ход: пишет анонимное письмо, но так, чтобы полиция непременно узнала, кто является его автором.

Леминг и Шеррик обменялись растерянными взглядами.

— Я же говорил вам, Шеррик, — заметил Григолл, — что Кэллаген имеет основания быть высокого мнения о себе.

Воцарившееся в комнате молчание нарушил Леминг.

— Но если он использует такую тактику, то что должен делать я, сэр? — спросил он.

— Тот же вопрос собирался задать и я, — добавил Шеррик. Григолл усмехнулся.

— Я готов держать пари — Кэллаген уверен, что мы доберемся до этого письма; возможно, он предполагает, что оно уже в наших руках. Вы спрашиваете, как в этой ситуации должны поступить мы. Можем прямо сказать ему, что нам известен автор письма". Скорее всего Кэллаген ответит, что не знает ни о каком письме. Ну и что? Что в сущности произошло? Некий человек, пожелавший остаться неизвестным, счел своим долгом предупредить страховую компанию, чтобы она не спешила выплатить страховку за украденную драгоценность, не расследовав обстоятельств ее похищения. Он дал компании добрый совет, правда, избрав для этого далеко не лучшую форму. Но каким же образом вы собираетесь прижать его, Шеррик? — Он окинул взглядом своих расстроенных подопечных.

Однако, — заговорил Шеррик, — мы можем и не давить на него, а просто попросить дать объяснения…

И, видит Бог, вы их получите! — прервал его Григолл с кислой усмешкой. — Вы только спросите его, и он выложит вам историю, настолько правдоподобную, что вы вспомните старую пословицу: слишком хорошо, чтобы быть правдой. Не думаю, чтобы это очень продвинуло вас вперед! А потому, если интересно мое мнение, не суетитесь. Вы, Шеррик, продолжайте расследование убийства Сайрака, придерживаясь установленного порядка. Что же касается вас, Леминг, то я посоветовал бы вам поудобнее устроиться в кресле с трубкой в зубах и подождать дальнейшего развития событий.

Вы уверены, что предвидятся какие-то события?

Уверен, Леминг. Письмо — это первый ход Кэллагена, а он не из тех, кто бесцельно передвигает фигуры на доске.

Глава 10. НОЧНОЙ ДИАЛОГ

Кэллаген вышел из бара "Желтый Якорь" около одиннадцати, Сделав несколько шагов, он остановился: ему показалось, что тротуар слегка колеблется под его ногами. Какоето время он сосредоточенно спрашивал себя, пьян он или нет, но потом решил, что в сущности это не имеет никого значения, и продолжил свой путь, шагая в направлении Чарлз-стрит.

Неподалеку от Парк-Лейн он свернул в переулок, вошел в темный двор и постучал в знакомую дверь. После довольно долгой паузы в двери приоткрылось окошко и мужской голос спросил:

Кто там?

Кэллаген.

А, мистер Кэллаген! Входите, пожалуйста! — Дверь отворилась. — Давненько вы у нас не появлялись.

И очень сожалею об этом.

Переступив порог, Кэллаген оказался в одном из тех ночных заведений, которые так размножились в Лондон за последние годы, — полиция относилась к ним снисходительно, пока они не доставляли ей неприятностей.

Сооруженный в подвальном помещении бар, в котором оказался следовавший за своим проводником Кэллаген, был неплохо оборудован — дубовые панели, отличное освещение Толстый владелец заведения, встретивший детектива, провел его в кухню, одновременно служившую хозяину кабинетом.

Толстяк поставил на стол бутылку и сифон содовой. Он наполнил стакан Кэллагена и, извинившись, вышел. Кэллаген, откинувшись на спинку стула, неторопливо тянул виски с содовой. За стеной звучал рояль — в баре кто-то играл "День уходит"; детектив любил эту мелодию. Ему почему-то вспомнилось дело Вандейнов, которое он когда-то расследовал. Паола Деннис чем-то напоминает Андре Вандейн, подумал он. А потом, решив, что лучше думать о настоящем, переключился на свои сегодняшние проблемы. Допив виски, он закурил сигарету. Вернувшийся толстяк подсел к столу, снова наполнил его стакан и предложил выпить за процветание заведения.

А вы совсем забыли нас, мистер Кэллаген, — сказал он. — Раньше вы бывали здесь куда чаще.

К сожалению, многое из того, что я делал раньше, я не делаю теперь, — ответил Кэллаген. — Кстати, вам никто не говорил о том, что Англия сейчас воюет с Германией?

Вроде бы я слышал, как кто-то говорил об этом кому-то.

Как насчет того, чтобы выпить со мной, Джонни? — спросил детектив.