Собрание сочинений. Том I

Мы рассмотрели возможные способы для развития в учащихся пастырской ревности; но это способы годны лишь в том случае, лишь в том случае могут они сделать из студентов действительно пастырей Церкви, а не демагогов-политиков, каковыми являются священники латинские, если наряду с общественными идеалами к ним будет привито и внутреннее аскетическое религиозное содержание, если их научат благоговеть перед Господом Богом, очищать свое сердце от страстей и всегда держать в сознании, что всякая пастырская речь и служба ценны лишь под условием соответствующего внутреннего настроения, мало того, если первые явятся прямым излиянием последнего. Для последнего необходимо свое специальное средство; история христианства его предуказала: оно заключается прежде всего в молитве.

По-видимому, о чем другом, а об этом воспитательном факторе достаточно заботится теперешняя духовная педагогика: ученики и студенты обязательно присутствуют и участвуют в ежевоскресном полном богослужении, которое, в последние годы особенно, стало справляться в училищных храмах с подобающим благочинием и уставностью в прямой ущерб молитвенному настроению молящихся, которое сменяется на четвертом часу всенощной озлоблением против такой затяжки. У нас духовные лица любят трунить над всеми педагогическими мерами, кроме науки и богослужения, полагая в истовом совершении последнего главнейшую, да чуть ли и не единственную обязанность пастыря; вопрос о том, обскурантизм ли или житейский пессимизм внушил им такие узкие мысли, но они, кажется, должны бы ручаться за удовлетворительное состояние этой стороны духовного воспитания, о которой, повторим, высшее начальство прилагает теперь свои преимущественные и даже исключительные заботы. Между тем мы нисколько не погрешим, если скажем, что и по отношению к церковной службе и молитве духовная школа вносит скорее отрицательное влияние, чем положительное, насколько она заботится только о внешней механической стороне богослужения, нисколько не прилагая попечения о совершенствовании сердца молящихся, об усвоении ими религиозного смысла наших богослужебных молитвословий, в которых, между тем, христианские идеалы до сих пор находят свое наивысшее выражение, оставляя далеко ниже себя свои научные самоопределения в виде разного рода систем. Возьмите простую обедню Златоуста и скажите, какая сторона богооткровенной истины: моральная, историческая, догматическая, общественная, аскетическая или мистическая – не имеет здесь своего приложения? Тут целиком весь христианский идеал, выраженный так жизненно, просто и в то же время величественно, и притом доступно и для ученого философа, и для неграмотного мужика.

Между тем ни воспитатели семинарий, ни духовники, ни учебники или преподаватели науки о богослужении (литургики) не входят в психологическое объяснение службы, ни вообще в исследование ее содержания. Воспитатели и начальники заботятся о механической стороне семинарского богослужения, о его внешнем благолепии и аккуратном посещении его учащимися, а литургика занимается или изложением церковной археологии и внешней истории нашего культа, или опять-таки разъяснением самого механического хода службы да разве символическим толкованием священных обрядов. И как много выходит из духовной школы пастырей, отлично понимающих церковное пение и обрядоисполнение, но вовсе лишенных проникновения в религиозный его смысл, никогда не размышлявших о нравственном значении богослужебных молитв, просто, наконец, не умеющих молиться, т. е. вовсе лишенных дара молитвенного одушевления, а с тем вместе и главнейшего средства к религиозно-нравственному самовоспитанию. Это самые жалкие типы духовенства, менее годные к пастырству, чем люди, преданные порокам, например запою, потому что последние иногда в минуты религиозного возбуждения заставляют прихожан забывать о своих слабостях и передают им свое высокое настроение.

Внешне принудительное отношение духовного воспитанника к богослужению и молитве, вовсе лишенное разъяснения ее духовного смысла, бывает причиной того, что большинство их прямо признается: «Мы молимся у себя в деревне, а в семинарии посещаем церковь лишь по обязанности». Таким образом, и здесь народно-православная стихия, а не школьное воспитание является руководственным началом к пастырской деятельности. И может быть, современный школьный формализм ни одной стороне религиозного развития учащихся не наносит такой глубокой раны, как именно молитвенно-богослужебной, лишая ее того свойства, без которого она является не добром, а прямо злом: сердечности, внутреннего предрасположения души, – и научая будущих священников лишь устами и руками не славить, но гневать Бога и иногда даже бесчестить Его святейшие таинства.