Собрание сочинений. Тревога и надежда (статьи, письма, выступления, интервью). Том 1. 1958—1986

Маляров. Быть может, но мы имеем достоверные сведения о его антисоветской деятельности.

Сахаров. Вы говорите, что меня никто не поддерживает. В прошлом году я участвовал в двух коллективных обращениях — об амнистии и об отмене смертной казни. Эти обращения подписали более пятидесяти человек.

Маляров. В порядке постановки вопроса?

Сахаров. Да, но нас очень огорчило, что закон об амнистии был очень ограниченным, что смертная казнь не отменена.

Маляров. Я не думаю, что вы рассчитывали, что законы будут меняться по вашему желанию. Смертную казнь сейчас нельзя отменить. Убийц и насильников, совершающих тяжелые пре­ступления, мы не должны оставлять без наказания.

Сахаров. Речь идет об отмене самого института смертной казни. Многие мыслители считают, что этот институт не может быть сохранен в гуманном обществе, что он аморален. Тяжелая преступность у нас имеет место при наличии смертной казни, смертная казнь не помогает сделать общество более гуманным. Я слышал, что у нас даже в юридических кругах обсуждался вопрос об отмене смертной казни.

Маляров. Нет. Один юрист поднял этот вопрос, но никто его не поддержал. Это не своевременно.

Сахаров. Этот вопрос сейчас обсуждается во всем мире. Во многих странах смертная казнь отменена. Чем мы хуже?

Маляров. В США отменили, но сейчас же были вынуждены вновь восстановить. Вы читали о тех преступлениях, которые имели место. У нас ничего похожего нет. Вам нравится американский образ жизни — но там свободная продажа оружия, президентов убивают, сейчас эти демагогические фокусы с делом «Уотергейт». Швеция гордится своей свободой, но там на каждой улице порнографические картины, я сам видел. Вы что, за порнографию? За такую свободу?

Сахаров. Я не знаю американского или шведского образа жизни, вероятно, там есть свои трудные и больные проблемы. Я не хочу идеализировать. Но вот вы упомянули дело «Уотергейт». Оно хорошо характеризует американскую демократию.

Маляров. Все рассчитано на показ. Все кончится ничем, стоит только Никсону проявить твердость. Такова их демократия, одни фокусы.

Но мы должны кончать наш разговор. Я хотел вас еще спросить, вы хорошо отозвались о Белинкове. Известна вам эта фамилия?

Сахаров. Я считаю, что Белинков — выдающийся публицист, я, в частности, высоко ценю его письмо Пен-клубу.

Маляров. А знаете ли вы, что Белинков был арестован и осужден за распространение листовок, призывающих к убийству коммунистов?

Сахаров. Я ничего об этом не знаю. Вероятно, это было давно, в сталинские времена, стоит ли всерьез это принимать, ведь тогда все осужденные были «террористы».

Маляров. Нет, Белинков был осужден дважды. Это было недавно. А ваш Даниэль? Ведь в «Дне открытых убийств» он открыто призывал к убийству руководителей партии и правительства. А Амальрик — чем он лучше? Вот о чем вы должны задуматься.

Сахаров. «День открытых убийств» — это художественное произведение, аллегория, всем своим духом направленная против сталинского террора. Тогда, в 1956 году, это было еще так близко. На суде Даниэль это разъяснил. «1984 год» — это тоже аллегория. Вы знаете, что эта цифра заимствована из повести Оруэлла.

Маляров. Мы должны кончать. Я хочу, чтобы вы сделали выводы из серьезных предупреждений. Любое государство не может не защищать себя. Существуют статьи закона, и никому не будет позволено их нарушить.

Сахаров. Я внимательно вас выслушал, я запомнил все, что вы сказали, так сказать, «намотал на ус». Но я не могу согласиться с тем, что я нарушал закон. В частности, я не могу согласиться с вашим утверждением, что мои встречи с иностранными корреспондентами были противозаконны или что они ставили под угрозу государственную тайну. До свидания.

Маляров. До свидания.

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ [51]

21 августа 1973 г.

Сахаров спросил присутствующих, знакомы ли они с его записью разговора с заместителем Генерального прокурора М. П. Маляровым, и, получив утвердительный ответ, просил считать эту запись введением к настоящему собеседованию. Он сказал, что хочет сделать несколько добавлений и прокомментировать разговор с Маляровым.

Во-первых, о так называемых «предупреждениях». За последнее время КГБ и связанные с ним организации стали усердно практиковать разные виды предупреждений. Иногда такие предупреждения предшествуют аресту, иногда — предоставлению разрешения на выезд из страны. Вызов Сахарова к прокурору 16 августа был в этом отношении гораздо серьезнее, чем разговор, который состоялся в КГБ в марте, когда они с женой предложили себя в качестве гарантов по делу Юрия Шихановича.

С другой стороны, за последнее время стали известны гораздо более серьезные предупреждения инакомыслящим. Кое-кого «предупреждали» о том, что их дальнейшая судьба зависит от их поведения на предстоящем суде. Если они не выступят в качестве свидетелей так, как от них ожидают, то не смогут покинуть здание суда.