Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.

— П–по Кангрену давление в Юпитере р–растет быстро. П–подсчитай, Михаил, и выясни г–глубину погружения, д–давление на этой глубине и силу т–тяжести.

— Да,— сказал Дауге.— Какое будет давление? Может быть, нас просто раздавит.

— Ну, не так это просто,— проворчал Быков.— Двести тысяч атмосфер мы выдержим. А фотонный реактор и корпуса ракет и того больше.

Юрковский сел, согнув ноги.

— Т–теория Кангрена не хуже других,— сказал он.— Она даст порядок величин.— Он посмотрел на штурмана.— М–мы могли бы п–подсчитать сами, но у тебя в–вычислитель.

— Ну, конечно,— сказал Михаил Антонович.— Ну о чем говорить? Конечно, мальчики.

Быков попросил:

— Михаил, давай сюда программу, я прогляжу, и вводи ее в киберштурман.

— Я уже ввел, Лешенька,— виновато ответил штурман.

— Ага,— сказал Быков.— Ну что ж, хорошо.— Он поднялся.— Так. Теперь все ясно. Нас, конечно, не раздавит, но назад мы уже не вернемся — давайте говорить прямо. Ну, не мы первые. Честно жили, честно и умрем. Я с Жилиным попробую что–нибудь сделать с отражателем, но это… так…— Он сморщился и покрутил распухшим носом.— Что намерены делать вы?

— Н–наблюдать,— жестко сказал Юрковский.

Дауге кивнул.

— Очень хорошо.— Быков поглядел на них исподлобья.— У меня к вам просьба. Присмотрите за Молларом.

— Да–да,— подтвердил Михаил Антонович.

— Он человек новый, и… бывают нехорошие вещи… вы знаете.

— Ладно, Леша,— сказал Дауге, бодро улыбаясь.— Будь спокоен.

— Вот так,— сказал Быков.— Ты, Миша, поди в рубку и сделай все расчеты, а я схожу в медчасть, помассирую бок. Что–то я здорово расшибся.

Выходя, он услышал, как Дауге говорил Юрковскому:

— В известном смысле нам повезло, Володька. Мы кое–что увидим, чего никто не видел. Пойдем чиниться.

— П–пойдем,— сказал Юрковский.

«Ну, меня вы не обманете,— подумал Быков.— Вы все–таки еще не поняли. Вы все–таки еще не верите. Вы думаете: Алексей вытащил нас из Черных Песков Голконды, Алексей вытащил нас из гнилых болот, он вытащит нас из водородной могилы. Дауге — тот наверняка так думает. А Алексей вытащит? А может быть, Алексей все–таки вытащит?»

В медицинском отсеке Моллар, дыша носом от боли, мазался жирной таниновой мазью. У него было красное лоснящееся лицо и красные лоснящиеся руки. Увидев Быкова, он приветливо улыбнулся и громко запел про ласточек: он почти успокоился. Если бы он не запел про ласточек, Быков мог бы считать, что он успокоился по–настоящему. Но Моллар пел громко и старательно, время от времени шипя от боли.

3. БОРТИНЖЕНЕР ПРЕДАЕТСЯ ВОСПОМИНАНИЯМ, А ШТУРМАН СОВЕТУЕТ НЕ ВСПОМИНАТЬ

Жилин ремонтировал комбайн контроля отражателя. В рубке было очень жарко и душно, по–видимому, система кондиционирования по кораблю была совершенно расстроена, но заниматься ею не было ни времени, ни, главное, желания. Сначала Жилин сбросил куртку, затем комбинезон и остался в трусах и сорочке.

Варечка тут же устроилась в складках сброшенного комбинезона и вскоре исчезла — осталась только ее тень да иногда появлялись и сразу же исчезали большие выпуклые глаза.

Жилин одну за другой вытаскивал из исковерканного корпуса комбайна пластметалловые пластины печатных схем, прозванивал уцелевшие, откладывал в сторону расколотые и заменял их запасными. Работал он методически, неторопливо, как на зачетной сборке, потому что спешить было некуда и потому что все это было, по–видимому, ни к чему. Он старался ни о чем не думать и только радовался, что очень хорошо помнит общую схему, что ему почти не приходится заглядывать в руководство, что расшибся он не так уж сильно и ссадины на голове подсохли и совсем не болят. За кожухом фотореактора жужжал вычислитель. Михаил Антонович шуршал бумагой и мурлыкал себе под нос что–то немузыкальное. Михаил Антонович всегда мурлыкал себе под нос, когда работал.