Собрание сочинений в 12 т. Т. 4

- Вы и ваши спутники обязаны побыть взаперти, покуда я не сочту возможным освободить вас из заключения.

- Здесь вы хозяин, - отвечал я, пристально глядя на него. - Но разрешите задать вам один вопрос?

- Ни единого, сударь!

Спорить было бесполезно. Приходилось подчиниться.

Я вошел в каюту, отведенную Неду Ленду и Конселю, и объявил им волю капитана. Предоставляю вам судить, какое впечатление произвел на канадца этот приказ! Впрочем, рассуждать не было времени. Четыре матроса ожидали у двери. Нас отвели в ту же самую каюту, в которой мы были заключены в первый день нашего пребывания на «Наутилусе».

Нед Ленд пытался протестовать. Но в ответ захлопнулась дверь.

- Не угодно ли господину профессору объяснить, что все это означает? - спросил Консель.

Я рассказал о всем случившемся. Они были так же удивлены, как и я, и терялись в догадках. Разгневанное лицо капитана не выходило у меня из головы. Мысли мои путались, и я строил самые нелепые предположения. Из раздумья меня вывел возглас Неда Ленда:

- Ба! Завтрак на столе!

В самом деле, стол был уставлен яствами. - Распоряжение было, видимо, сделано в тот момент, когда капитан отдавал приказ развить большую скорость.

- Не пожелает ли господин профессор выслушать небольшой совет? - спросил Консель.

- Пожалуйста, мой друг, - отвечал я.

- Господину профессору нужно позавтракать из благоразумия. Ведь неизвестно, что может случиться.

- Ты прав, Консель.

- Увы, - сказал Нед Ленд, - нам подали рыбные блюда!

- Друг Нед, - возразил Консель, - а что бы вы сказали, если б вовсе не было завтрака!

Этот довод пресек жалобы гарпунера.

Сели за стол. Завтракали молча. Я ел мало, Консель «насиловал себя» из того же благоразумия, один Нед Ленд не терял времени попусту! Позавтракав, прикорнули по уголкам.

Но тут матовое полушарие у потолка погасло, и мы остались в полной темноте. Нед Ленд сразу же уснул. Но меня удивило: дремал и Консель! Что могло вызвать у него столь внезапную сонливость? Однако и меня самого неодолимо клонило ко сну. Я боролся со сном. Но веки тяжелели и непроизвольно смыкались. У меня начинались галлюцинации. Очевидно, в кушанья было подмешано снотворное! Неужто капитану Немо мало было посадить нас под замок, ему понадобилось еще усыпить нас?

Я из последних сил пытался побороть сонливость. Но нет! Дыхание становилось все затрудненнее. Смертельный холод сковывал, как бы парализовал, мои конечности. Веки, словно налитые свинцом, сомкнулись. Я не мог открыть глаз. Тяжелый сон овладевал мною. Меня мучили кошмары. Вдруг видения прекратились. Я потерял сознание.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Коралловое царство

Я проснулся утром со свежей головой. К моему немалому удивлению, я лежал в постели, в своей каюте. Несомненно, и мои спутники тоже были перенесены в их каюту. Стало быть, они не больше моего могли знать, что произошло минувшей ночью. Оставалось лишь уповать, что какая-нибудь случайность раскроет в будущем эту таинственную историю.

Мне захотелось подышать свежим воздухом. Но могу ли я выйти, не заперта ли каюта на ключ? Я толкнул дверь. Дверь отворилась, и я узким коридором прошел к трапу. Люк, запертый накануне, был открыт. Я вышел на палубу.

Нед Ленд с Конселем уже ожидали меня там. Я спросил, как они провели ночь. Но они ничего не помнили. Заснув вчера тяжелым сном, оба друга очнулись только нынче утром и, к своему удивлению, в своей каюте!

«Наутилус» нем и таинственен попрежнему. Мы шли в открытом море с умеренной скоростью. На борту не чувствовалось никакой перемены.

И напрасно Нед Ленд впивался глазами в горизонт. Океан был пустынен. Канадец не заметил на горизонте ни паруса, ни полоски земли. Дул крепкий западный ветер. «Наутилус» переваливался с волны на волну.

Запасшись кислородом, «Наутилус» опять нырнул под воду метров на пятнадцать. В случае необходимости судно легко могло всплыть на поверхность. Кстати сказать, в тот день, девятнадцатого января, маневр этот, против обыкновения, повторялся неоднократно. И всякий раз помощник капитана выходил на палубу и произносил традиционную фразу.

Капитан Немо не показывался. Из команды я видел в тот день одного лишь невозмутимого стюарда, который, как всегда, молча и внимательно прислуживал за столом.

Около двух часов пополудни в салон, где я приводил в порядок свои записи, вошел капитан Немо. Я поклонился ему. Он молча кивнул мне головой. Я снова взялся за работу, надеясь втайне, что капитан заговорит о событиях прошедшей ночи. Но он молчал. Я взглянул на капитана. У него был утомленный вид. Покрасневшие глаза выдавали, что он провел бессонную ночь. Глубокая грусть, неподдельное горе наложили свой отпечаток на это волевое лицо. Он ходил взад и вперед по комнате, садился на диван, опять вставал, брал в руки первую попавшуюся книгу, тут же бросал ее, подходил к приборам, но не делал записей, как обычно. Казалось, он не находил себе места.

Наконец, он обратился ко мне.

- Вы врач, господин Аронакс? - спросил он.

Я был захвачен врасплох вопросом капитана и в недоумении, молча смотрел на него.