Собрание сочинений в 15 томах. Том 9

Его удивляла недавняя жалость и нежность к Мириэм. Теперь, когда он вернулся и вдохнул воздух ее жилища, эти чувства исчезли, и возродилось прежнее чувство безнадежной враждебности. Он видел нагроможденную друг на друга мебель, дешевый ковер, пошлые, глупые картины на стенах. Как только он мог почувствовать к ней жалость! Почему вообразил себе Мириэм беспомощной женщиной, горько рыдающей во мраке нищеты о своем муже? Заглянув в бездонные тайники сердца, он вернулся к более поверхностным предметам. Неужели он безвольный, слабый человек? Нет! Сколько он знает людей, куда более слабых!

На столе появились яйца. Но в манерах Энни ничто не располагало к продолжению разговора.

– Заведение процветает? – отважился спросить мистер Полли.

Энни подумала.

– Когда как. То лучше, то хуже.

– Понятно, – ответил мистер Полли и занялся яйцом. – Дознание было?

– Какое дознание?

– Ну об этом парне, что утонул.

– Было, конечно.

– Вы уверены, что это был он?

– Что вы такое говорите!

Энни пристально посмотрела на него, и душа мистера Полли ушла в пятки.

– Кто же это еще мог быть, если на нем была его одежда?

– Разумеется, – ответил мистер Полли и принялся за свое яйцо.

Он до того разволновался, что почувствовал его несъедобность, когда Энни была уже внизу, а яйцо наполовину съедено.

– Черт побери! – воскликнул мистер Полли, поспешно подвигая к себе перец. – Узнаю Мириэм! Ну и хозяйка! Я не пробовал таких яиц ровно пять лет… Где она их только берет? На улице, видно, подбирает.

Он оставил это яйцо и принялся за второе.

Если не считать затхлого привкуса, второе яйцо было вполне сносным. Он уже добрался до его донышка, когда в комнату вошла Мириэм. Мистер Полли поднял голову.

– Добрый день, – поздоровался он.

И, встретив ее взгляд, тут же понял, что она сразу узнала его по жестам и голосу. Она побледнела и притворила за собой дверь. У нее был такой вид, что она вот-вот упадет в обморок. Мистер Полли в один миг вскочил на ноги и предложил ей стул.

– Боже мой! – прошептала она и скорее повалилась, чем села на стул.

– Это ты, – прошептала она.

– Нет, – горячо запротестовал мистер Полли. – Это не я. Это просто человек, очень похожий на меня. Вот и все.

– Я знала, что тот человек был не ты, я всегда это знала. Я пыталась себя убедить, что это ты, что вода так изменила твои руки и ноги, цвет волос.

– Понятно.

– Я всегда боялась, что ты вернешься.

Мистер Полли взялся за яйцо.

– Я не вернулся, – сказал он убежденно. – Не думай об этом.

– Ума не приложу, как мы будем возвращать страховую сумму.

Мириэм плакала. Она достала носовой платок и прижала его к лицу.

– Послушай, Мириэм, – сказал мистер Полли. – Я не возвращался и возвращаться не собираюсь. Я… Допустим, я пришелец с того света. Ты никому не говори обо мне, и я буду молчать. Я пришел сюда, потому что решил, что тебе плохо, что ты в нищете и всякое такое. Теперь, когда я увидел тебя, я спокоен. Вполне удовлетворен. Понятно? Я насовсем сматываю удочки. Так что держи нос выше!

Он взял чашку чая, шумно прихлебывая, допил ее и встал.

– Не бойся, ты никогда больше меня не увидишь.

Мистер Полли пошел к двери.

– А яйцо было вкусное, – сказал он, секунду помешкав, и вышел…

Энни была в лавке.

– У хозяйки небольшой шок, – сказал мистер Полли. – Она, видно, помешана на привидениях. Я не совсем понял, в чем дело. До свидания!

И он ушел.

Мистер Полли сидел вместе с дородной хозяйкой за одним из зеленых столиков позади гостиницы и пытался разгадать тайну жизни. Был ясный тихий вечер, когда воздух прозрачен и чист и видно далеко вокруг. Особенно красива в этот час была излучина реки. По воде на фоне прибрежной зелени плыл лебедь. Река текла, величаво и покойно, повинуясь судьбе. И только там, где над водой стояли камыши, блестящая поверхность ее слегка рябилась. Три стройных тополя четко отпечатывались на золотисто-зеленом закатном небе. Все мирно дремало в неге, осеняемое огромным, благодатным, кристально чистым сводом неба. Всюду был разлит покой, безмятежность, доверчивость, как бывает в доме, где ждут младенца, на всем лежала печать полного умиротворения. В этот вечер мистер Полли решил, что всякая вещь на земле совершенна и должна приносить счастье. Просто не верилось, что жизнь может порождать раздор и горе, что есть иная тень, нежели та, какую отбрасывает безмолвный лебедь, иной ропот, чем тот, что родится, когда вода, журча, обегает мерно покачивающийся на цепи шест. И ум мистера Полли, взволнованный и примиренный этой разлитой кругом красотой, мягко, но настойчиво пытался связать в единое целое обрывки воспоминаний, которые то всплывали, то снова тонули в его сознании.

Он заговорил, и его слова, подобно резкому удару хлыста по зеркальной воде, нарушили очарование, которым была полна его душа.

– Джим больше никогда не вернется, – сказал мистер Полли. – Он утонул пять лет назад.

– Где? – удивленно спросила хозяйка.

– Далеко отсюда. В реке Медуэй, в Кенте.

– Господи помилуй! – воскликнула хозяйка.

– Это правда, – подтвердил мистер Полли.

– Откуда ты знаешь?

– Я ходил к себе домой.

– Куда?