Собрание сочинений в 15 томах. Том 9

«Мэннинг… – произнесла она и представила себе мистера Мэннинга, робкого, но настойчивого. – Ни за что!»

Мысли ее приняли новое направление.

– Неважно, если эти женщины смешны, – сказала она после долгого раздумья. – Но чего-то они добиваются. Они добиваются того, что женщинам необходимо, – они не хотят покорности. Избирательные права – только начало, надо же с чего-нибудь начать. Если мы не начнем…

Анна-Вероника наконец приняла решение. Она вскочила с кровати, разгладила простыню, поправила смятую подушку, снова легла и почти мгновенно уснула.

Утро было хмурым и туманным, точно в середине ноября, а не в начале марта. Анна-Вероника проснулась позднее обычного и только через несколько минут вспомнила о принятом ночью решении. Она быстро встала и начала одеваться.

В Имперский колледж она не пошла. До десяти утра она безуспешно писала письма Рэмеджу и рвала их, не дописав. Потом ей это надоело, она надела жакет и вышла на скользкую мрачную улицу, на которой горели фонари. Она решительно повернула в южном направлении.

Оксфорд-стрит привела ее в Холборн, там она спросила, как пройти на Ченсери-Лейн, и с трудом отыскала номер 107-а, одно из тех многоэтажных зданий на восточной стороне улицы, в которых громоздятся друг над другом самые разнообразные конторы. Она прочла написанные красками на стене названия фирм, предприятий и фамилии людей и узнала, что Союз равноправия женщин занимает ряд смежных комнат на первом этаже. Анна-Вероника поднялась по лестнице и в нерешительности остановилась: перед ней было четыре двери; на каждой висела табличка из матового стекла, на которой аккуратными черными буквами было выведено: «Союз равноправия женщин». Она открыла одну из дверей и вошла в неприбранный зал с беспорядочно сдвинутыми стульями, словно ночью здесь происходило собрание. На стенах висели доски с пачками наколотых на них газетных вырезок, три или четыре афиши извещали о массовых митингах, на одном из которых она была вместе с мисс Минивер, и всякие объявления, написанные красными химическими чернилами; в углу были составлены знамена. Здесь никого не было, но в приоткрытую дверь Анна-Вероника увидела в комнате поменьше двух молоденьких девушек, сидевших за столом, заваленным бумагами, и что-то быстро писавших.

Она пересекла зал и, отворив дверь пошире, обнаружила работавший полным ходом отдел прессы женского движения.

– Я хотела бы справиться… – начала Анна-Вероника.

– Рядом! – оборвала ее молодая особа лет семнадцати-восемнадцати, в очках, нетерпеливо указав на соседнюю дверь.

В комнате рядом Анна-Вероника застала средних лет женщину с усталым, помятым лицом, в помятой шляпке – женщина сидела за конторкой и распечатывала письма – и мрачную неряшливую девушку лет двадцати восьми, деловито стучавшую на машинке. Усталая женщина вопросительно взглянула на Анну-Веронику.

– Я хотела бы узнать подробнее о женском движении, – сказала Анна-Вероника.

– Вы на нашей стороне? – спросила усталая женщина.

– Не знаю, пожалуй, да, – ответила Анна-Вероника. – Мне бы очень хотелось что-нибудь сделать для женщин. Но я хочу знать, что вы делаете.

Усталая женщина отозвалась не сразу.

– Вы явились сюда не затем, чтобы чинить нам всякие препятствия?

– Нет, – ответила Анна-Вероника. – Просто я хочу знать.

Усталая женщина зажмурила глаза, потом посмотрела на Анну-Веронику.

– А что вы умеете делать? – спросила она.

– Делать?

– Готовы ли вы работать для нас? Распространять листовки? Писать письма? Срывать собрания? Вербовать голоса перед выборами? Смело встречать опасности?

– Если я буду убеждена…

– Если мы вас убедим?

– Тогда мне хотелось бы сесть в тюрьму… если это возможно.

– А что хорошего в том, чтобы сесть в тюрьму?

– Меня это устроит.

– Ничего хорошего тут нет.

– Ну, это частность, – сказала Анна-Вероника.

– Чем же вы недовольны?

Усталая женщина спокойно смотрела на нее.

– Какие же у вас возражения? Чем же вы недовольны? – спросила она.

– Дело не в недовольстве. Я хочу знать, что вы делаете и каким образом ваша работа может действительно помочь женщинам.

– Мы боремся за гражданские права женщин, – сказала усталая женщина. – С нами обращались и обращаются так, словно мы ниже мужчин; мы добиваемся равноправия женщин.

– С этим я согласна, но…

Усталая женщина с недоумением подняла брови.

– А вам не кажется, что вопрос гораздо сложнее? – спросила Анна-Вероника.

– Если хотите, можете сегодня днем поговорить с мисс Китти Брет. Записать вас на прием?