Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы

Выплывут из дальности муаровой
Волга и Урал.
Сядет генерал за мемуары,
Пишет генерал.

Выскребает из архивной пыли

Даты-светляки.
Вспоминает, как сраженья плыли,
Как бросал полки.

И, носясь над заревом побоищ,

В отзвуках «ура», —
Он опять любуется собою,
Этот генерал.

Нам же, парень, любоваться нечем:

Юность истребя,
Мы бросали гибели навстречу
Лишь самих себя.

Перестрелки, перебежки, водка,

Злоба или страх,
Хрипом перехваченная глотка,
Да ночлег в кустах.

Адом этим только на экране

Можно обмануть.
Любят разжиревшие мещане
Посмотреть войну.

Любят в мемуарах полководцев

Памяти уют,
Ибо в них сражение дается,Как спектакль дают.

Не такою вздрагивают дрожью,

Как дрожал солдат…
Есть и будут эти строки — ложью
С правдой цифр и дат!

Ложью, заметающею зверств и

Одичаний след.
А у нас — расстрелянное сердце
До скончанья лет.

СОЗРЕВШАЯ ОСЕНЬ («Окно откроем, и не надо…») [220]

И, напевая, вдохнул созревшую осень.

Уот Уитмен

Окно откроем, и не надо
Курить без передышки… Встань.
За ночь бессонную награда —
Вот эта розовая рань.

Вот эта резвая свобода

Порвать любой тревоги счет.
Гудок какого-то завода
Уже на улицу зовет,

И свежесть комнату ласкает…

Смотри-ка — девушка бежит,
Ее торопит мастерская,
Улыбкой взор ее дрожит.

И, как два яблока на блюде

(Горжусь сравнением моим!),
Она несет две спелых груди
Под тонким джампером своим.

Но рано думать о десерте,

Плотским желанием горя…
Кто из поэтов запах смерти
Учуял в зовах сентября?

Он просто лжец! С какой отрадой

Я пью хрустальное вино,
И, право, всё, что сердцу надо,
В глотке смакующем дано.

ВОЗВРАЩЕНИЕ («Юноша, как яблоко, румян…») [221]

Юноша, как яблоко, румян,
От родных уплыл за океан.
Жил безвестно он в краю чужом,
Счастье он нашел за рубежом.

Зрелым мужем, весел и богат,

Странник возвращается назад.
Вот и дом. Стучит… Ответа нет…
Вышел потревоженный сосед.

«Где отец мой?» — В ветре шелестит:

«Твой отец на кладбище лежит.
Холмик неоправленный сдвоя,
Рядом с ним и матушка твоя…»

«Где мой брат?» — И голос отвечал:

«Брат твой нищим попрошайкой стал.
Где-нибудь в трущобе, вниз лицом
Он лежит, исколотый шприцом».

«Где сестра?..» — Приезжему сосед

Почему-то медлит дать ответ.
Хлопнул дверью; доплеснула мгла
Черным ветром: «Лучше б умерла!..»

Город черен, грозный город спит.

Рыжий котик возле ног пищит.
Взял зверька под теплое пальто,
А глаза — к звезде. В глазах: «За что?..»

«Опустошен, изжеван, как окурок…» [222]