Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

Баснь учит, что не должно жаловаться на нечаянную смерть, ибо всякий час имеем мы пред глазами то, что напоминает нам о ней непрестанно.

БАСНЬ 154. ВОЛК И ГИЕРОФИТ

Гиерофит, или священный змей, старался некогда волка обратить на покаяние. Он увещевал его целый час и представлял ему грубость его пороков, с тем чтоб впредь склонился он их оставить.

— Я обнадеживаю вас, честной отец, — отвечал волк, — что я при всех моих грехах не имею дурных мыслей, а поступаю так только для того, чтоб последовать прочим моим товарищам, которые почтут меня за великую ханжу, когда от кротости пропущу случай достать добычу.

— Это не оправдание, — отвечал гиерофит. — Они такие же хищники, как и ты, и когда я говорю о твоих грехах, то разумею чрез сие общие ваши злодеяния.

— Поэтому, — говорил волк, — когда я говорю с духовной особою, то должно разуметь мне тогда и всю вашу братию, для того что вы все равно честные отцы.

— Что же ты тем сказать хочешь? - спрашивал гиерофит.

— Ничего, - сказал волк, — как только то, что всякий из нас ищет пропитания по своему роду. Мы гоняемся за овцами, да и вы имеете средства столь же позволенные.

— Исчезни, проклятый, — сказал гиерофит, — я вижу, что в тебе нет нималой искры совести.

— А у вас ее может быть столько много, — говорил волк, — что, конечно, за излишеством не может она иметь своего действия. Некоторые совсем не имеют совести, для того-то недостает у них и правил, по которым поступать должны, а некоторые имеют ее столь много, что она иногда делает уже и обременение. Да я хотел бы и то знать, - говорил волк, - что из сих двух достойнее наказания?

Гиерофит надулся после сих слов и не стал уже более продолжать своей проповеди.

Баснь учит, что тот, который хочет кого в чем обличать, не должен быть в том виновен сам.

БАСНЬ 155. РАЗГОВОР ВОЛКОВ С ДРУГИМ ГИЕРОФИТОМ

Как скоро услышали прочие гиерофиты, каким образом ответствовал волк одному их товарищу, то предприял еще другой, который был красноречивее, поговорить с волком. Сей их разговор был не меньше примечания достоин, как и прежний, и волк защищал в оном новыми доказательствами свою справедливость. Сначала гиерофит повторял речи прежнего нравоучителя, на что волк по-прежнему и ответствовал, то есть что должен он поступать так, как его товарищи, ибо всякому должно жить по своему состоянию; к тому же, говорил он, что поступок его против овец и гусей основан как на честности, так и необходимости.

— Что это, — сказал тогда гиерофит, — разве почитаешь ты то за честность, что лишаешь жизни невинную тварь?

— Конечно, так, — отвечал волк, — возьмем в пример людей, которые благороднее всех тварей, — что у них рассуждают о военном человеке, который, имея случай победить своего неприятеля, из милосердия оное оставит? Не почитают ли они такого трусом и нечестным человеком?

— Это иное дело, — говорил гиерофит, — ты говоришь о таких неприятелях, с которыми бывает справедливая война; но здесь речь о невинных овцах, которые вам никакого зла не делают.

— Так для чего, — говорил волк, — люди убивают невинных тварей, как-то оленей и зайцев, или, желая чужого имения, лишают они жизни сами один другого? Но что же до нас, — продолжал волк, — то нам не надобно делать овцам объявления войны для того, что никогда не было у нас с ними ни миру, ни перемирия. Следовательно, имеем право нападать на них тогда, как находим к тому случай. Перемирие между нами и овцами есть точно такое, как у турков и мальтийских кавалеров, и когда нас в том осуждают, так и они в сем случае повинны осуждению. Но однако в зверях считается то за погрешность, что хвалят в людях. Я хочу взять в пример великого Александра. Я, может быть, во всю мою жизнь не больше умертвил овец, как сотню. Напротив того, Александр в короткое время лишил жизни более ста тысяч человек; и он точно поступал так с невинными персами, как я с овцами. Справедливая причина моего поступка есть не что иное, как искание необходимого пропитания, а, напротив того, основание его дел было одно только тщеславие. Но послушай, — говорил волк, — что о нас с ним говорят? Александр за свои дела почтен великим героем, а меня считают хищником. Если б натура определила нас лошадьми или волами, то б мы и поступали так, как теперь они, а если б нам были такие доходы и почтение, как гиерофитам у зверей, то б и мы жили так же беспечно.

Гиерофит пошел потом от него с превеликим гневом, а волк продолжал обыкновенный свой промысел.

Баснь учит, что хотя и не надлежит преступления свои извинять злодеяниями других, однако можно тем уличать таких, которые, не видя своих пороков, обличают в том других.

БАСНЬ 156. СОРОКА И ПОПУГАЙ

Ворон учредил некогда у себя обед, к которому пригласил он разных птиц, а между прочими сороку и попугая. После того спустя один день, посетила сперва ворона попугая, чтоб услышать, довольны ли были гости.