Читаем Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1 полностью

Грамматика, знатная дама между учеными, почувствовала некогда слабость, о которой думали сперва, что то водяная болезнь. Но по точнейшем изыскании узнали не без удивления, что она брюхата, и слух пронесся, будто Аполлон был отец того ребенка и будто часто примечено было, что они сходились тайно на Парнасе. Но грамматика отнюдь в том не признавалась, но еще клялась, что она ни с одним мужчиною никакого не имела обхождения. Высокое мнение, которое имели все о ее добродетели, сделало то, что ей в том поверили, или по крайней мере притворились, что верят словам ее. Таким образом, почли все дело сие преестественным, а особливо Аполлон старался по возможности утверждать всех в том мнении; потом родила она дочь, которую назвали Педантериею. Сия девица воспитывалась с великим рачением, и не было ничего такого опущено, что служило к умножению добрых ее нравов. Потом, обучаяся она наукам, имела в них довольный успех, а особливо в том, к чему она особливую чувствовала склонность, то есть в исследовании произведения слов, имен, родословных книг, исчисления лет известных примечательных дел, которые были или еще впредь ожидать должно, и прочее, а особливо любила она древности, чего ради получала она своим старанием великое знание о тех приключениях, которые были до потопу. Сие записывала она в особливую книгу под титулом «История преждепотопная». Но что же надлежит до истории нынешних веков, то она о них старалась не много, ибо находила более удовольствия в древностях; такой же вкус имела она в том, что надлежит до пяти чувств. В рассуждении обоняния, находила она более удовольствия в вонючем сыре, нежели в розе; вкус ее не меньше был того чуден, и она все то кушала охотнее, что сгнило и провоняло; голос кокушки был ей гораздо приятнее, нежели соловья, и мина школьного враля гораздо казалась ей лучше взора красавицы. Такая в ней редкость от некоторых была осмеиваема, а похваляема от тех, которые удивляются всему тому, что необычайно; но можно признаться, что не было ей подобной в точнейшем исследовании самых безделиц. Но сие не касалось до платья или нарядов, так, как то бывает у прочих девиц, ибо она ходила очень просто. Но надлежало то до ее тетрадей и книг в библиотеке: все ее письма были занумерены, а книги стояли в одном переплете, и как бы книга ни была полезна, однако не могла принудить себя ее читать, когда бумага нечиста и слова не хорошо выпечатаны; равным образом не могла она читать лучшие стихи, когда хотя маленькую увидит ошибку в рифмах; все, что ни было в горнице, в поварне и на дворе, означено было греческими и латинскими именами, собака ее называлась Константином, а кошка Феликсом. Всякая курица имела латинское имя; одна называлась nomen, другая pronomen, третья verbum и так далее. Блюда и котлы различаемы были равным же образом, ибо, например, большой котел называла она syntaxis, а большое блюдо prosodia. Дюжина тарелок имели имена двенадцати небесных знаков; девять ложек — девяти муз, а семь стульев — семи планет. Таким образом, когда говорила она своей служанке: «Подай сюда Юпитера», то разумелись чрез сие большие кресла. Когда же говорила она: «Я хочу сесть на Сатурна», то ставили ей стул, который назывался Сатурном. Должно признаться, что никто не сделал еще такого опыта в точности, как она. Оттого-то большая часть ученых возвышают ее до облаков, а в школах и гимназиях воздвигнуты уже в честь ей столпы. Напротив того, в других местах была она осмеиваема и презираема. Но как свет не может быть долго постоянен, то приняли уже все ее в употребление, и оттого видим ее ныне в прежнем состоянии.

<p>БАСНЬ 104. ЛИСИЦА ВОРОЖЕЕЮ</p>

Лисица, которая по случаю лишилась пропитания, начала вымышлять средства, чем бы оное доставать по-прежнему. Она приметила, что некоторые ворожеи у людей получают за вранье свое такие доходы, что не только себя, но и жену с детьми тем содержат. Таким образом, приняла и она намерение промышлять так между зверьми. И как некоторые ее слова были не несправедливы, а иные и действительно сбывались, то прославилась она ремеслом своим и без нужды могла иметь довольное пропитание. Сие возбудило в товарищах ее к ней великую ненависть, и другая лисица старалась, как возможно, привести ее в бесславие и лишить ее тех доходов. Она была также угадчица и ворожила с таким успехом, что звери смотрели на нее все разиня рты. Между прочим, сказывала она, что прежняя ворожея в том же месяце умрет от яду. Как скоро то услышала первая лисица, то опечалилась чрезмерно и не хотела в тот несчастный месяц ни пить, ни есть. Но как пост ее был очень велик, то наконец занемогла она от голоду и околела. Как скоро о сем приключении все в лесу узнали, то велели написать ей следующую надгробную надпись: Здесь лежит лисица, которая, опасаясь умереть от яду, околела с голоду.

Баснь доказывает, что и плут плута обманывает.

<p>БАСНЬ 105. БЕЗРАССУДНЫЙ ОТВЕТ МОЛОДОГО КАВАЛЕРА</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Люди августа
Люди августа

1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок – втайне написанную бабушкой историю семьи.Эта история дважды поразит его. В первый раз – когда он осознает, сколького он не знал, почему рос как дичок. А второй раз – когда поймет, что рассказано – не все, что мемуары – лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, «вычеркнутый» из текста.Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной.Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го…

Сергей Сергеевич Лебедев

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза