Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения

На прелестном острове Гаити,
В пестром городе Санто-Доминго,
Мы сначала поиграли в бинго,
А потом поехали, глазея,
В поисках заманчивых открытий,
И в этнографическом музее
Проводник сказал нам: «Посмотрите».

Скрюченный скелет лежал в витрине,
Челюсти скривились в страшной корче.
«Задохнулась, да, в песке и глине,
Не хватало воздуха, короче, —
За грехи живую закопали:
Изменила, обманула мужа».
Стало тихо в охлажденном зале.
В женских лицах я заметил ужас.

Долго, может быть, не засыпали
Милые туристки. Их пугали
Некоторые странные детали
Мира, где грехи не торжествуют:
Как ее землею засыпали —
Теплую, кричащую, живую.

* * *

То носороги, то утконосы
Нам задавали такие вопросы:

«Отчего вымираем мы, как прежде
атланты?
Разве мы старые эмигранты?»

Мы отвечали: «Молчите, уродины!
Вы не умрете вдали от родины!»

Свои чувства следует скрывать искусно,
Но все это, в сущности, очень грустно.

Привет носорогам и утконосам!
Мы все, господа, остались с носом.

* * *

Блудница мир, сей темный свет!

Григорий Сковорода

«Ах ваша планета – новый Акрополь!»
Робот-акробот глотает закуски.
(Смотрят микробы, москиты, моллюски.)
«Сейчас выступят мистер и миссис Джопль,
Не то по-китайски, не то по-прусски!»

(Над новой Планетой парит Панургий,
Нафимиамен, нанафталинен.
Дают законы Лемуры-Ликурги
Полупавианам, полупавлинам.)

«Я к вам приехал с культурным обменом,
Я либерал, а вы прогрессивны.
Вашим планетарным, планетным стенам
Я говорю: Good morning, good evening!»

Планетарный царь случил пилигрима
С пандой китайской. Китайские тени.
Нет мелодрамы, одна пантомима:
На фоне огня, и неба, и дыма
Жестикулирует Рок-шизофреник.

* * *

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока!

Марина Цветаева

За тридевять небес твоя хата с краю.
Яблоня от яблока далёко-далёко.
Душа, аукнись! Судьба, откликнись!
Сам аукну, сам и откликнусь.

Пить или не пить? — спрашивал Гамлет.
Вольному рай, а пьяному воля.
Мели, Емеля, на мель мы сели.
Все перемелется, мука будет.

Улита поедет, ветер залает.
Собака уносит, когда-то будет?
За морем телушка, душка, полушка.
С миру по мышке, голому кошка.

* * *

Во времена Данте Флоренция

называлась не Firenze,

как теперь, a Fiorenza.

Да, мы эмигранты, «переселенцы»,
«Отщепенцы»… Что ж, не грусти.
Из Флоренции, родной Фиоренцы,
Флорентинцу Данте пришлось уйти.

Могила в Равенне. Fiorenza mia…
Но все флорентинцы знают о нем.
Приятный сюрприз будет, если Россия
Эмигрантских поэтов почтит… потом.

Свезут, реабилитированных посмертно,
На Литераторские Мостки,
И уже не будет, почти наверно,
Ни одиночества, ни тоски.

* * *