Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.

Ширяев со своей семьей и хозяйством вошел в артель, заделался примерным колхозником, затаился, затих, но в душе продолжал верить, что былая жизнь вновь еще вернется.

— У меня через этот колхоз вся жизнь покореженная, — признался Павел Трофимович. — Тяжко мне... с души воротит. Чужое все здесь, постылое. Да еще всякая голь перекатная мною помыкает. Так бы все и пустил в тартарары... — Он замолчал, потом с мрачным видом обернулся к Лощилину: — Сказывайте, с чем приехали-то?

— Вот это деловой вопрос... Слушайте тогда. — Лощилин сделал знак Ширяеву, чтобы тот сел к столу и, покосившись на дверь и окно, вполголоса заговорил: — Стране нужен хлеб. Коммунисты возлагают все надежды на колхозы и совхозы, на механизацию сельского хозяйства, на тракторный парк. По всей стране создаются машинно-тракторные станции. Вот и в Кольцовке появились машины. Скоро весна, сев. Эта весна должна быть особенной, можно сказать, решающей. Сейчас надо действовать так, чтобы молодая кольцовская эмтээс работала из рук вон плохо, чтобы земля после машинной обработки заросла бурьяном и лебедой, чтобы люди возненавидели тракторы, увидели в них причину всех артельных бед и неудач. Тогда уж никакая сила не удержит их в колхозе.

— Да-а, это сильно задумано, — удовлетворенно протянул Ширяев. — Есть ради чего постараться. Неужто Силаев все обмозговал?

— Что там Силаев, — снисходительно усмехнулся Лощилин. — Поднимай выше. Теперь наши люди в каждом колхозе орудуют, в каждом районе, по всей стране. Вот и нам надо надежными людьми обрастать. — И он спросил, много ли в Кольцовке наберется колхозников, на которых можно во всем положиться.

— Есть, конечно, народишко, — подумав, ответил Ширяев, припоминая Горелова, Осьмухиных мужа с женой, счетовода Овсюкова и еще несколько человек.

— Вот и надо их к делу ставить, к правилу выдвигать.

— Как это — к правилу?

— А так... Проталкивать в бригадиры, в кладовщики, в трактористы. Чтоб зерном распоряжались, горючим, машинами, чтобы тон задавали в артели. Такие люди нам очень пригодятся...

— Трудненько это, Николай Сергеевич, — заметил Ширяев. — Вот тракторы, к примеру. Кто к ним ринется в первую очередь? Молодежь, комсомол. Лавиной попрут, ничем не остановить.

— Ничего... попридержим. Это в наших силах. Кстати сказать, я таких трактористов в эмтээс подобрал — все, что надо, сделают, только поверни их умеючи. Теперь понимаете, зачем я в Кольцовку приехал? Весна нам предстоит горячая... — закончил Лощилин, выливая себе в стакан остатки самогонки.

— Как не понять, — отозвался Ширяев и покачал головой. — Вы бы, Николай Сергеевич, не злоупотребляли этим самым...

— За меня будьте спокойны. Головы не потеряю... А когда нужно, и рука не дрогнет. — Лощилин опорожнил стакан и, с силой сжав шершавые промасленные пальцы в кулаки, придвинулся к Ширяеву. — Действовать будем заодно. Связь с Силаевым поддерживать только через меня. Все указания выполнять беспрекословно.

Павел Трофимович опасливо посмотрел на жилистого, большерукого механика. Такой, наверное, ни перед чем не остановится.

— Сами-то откуда будете? — осторожно спросил Ширяев. — с городу или из деревни? Чем же вас-то допекли наши правители?

— Свою автобиографию я вам докладывать не буду... ни к чему это, — помрачнев, ответил Лощилин. — Но главное скажу... Допекли меня почище вашего. Всю жизнь порушили... В грязь втоптали. И здесь так печет, — он скомкал на груди рубаху, — вам того и не снилось.

Лощилин резко поднялся и зашагал по тесной комнате. Потом остановился у темного окна и, приподняв занавеску, осведомился, куда выходит окно — на улицу или в переулок.

Ширяев ответил, что в глухой переулок, где летом растет одна крапива и никто не ходит.

— А зачем вам это?

— Так, на всякий случай, — отозвался Лощилин и, опустив занавеску, сказал, что он хочет спать.

ПЕРВЫЙ ВЫЕЗД

На другой же день тракторы из МТС приступили к работе. Они возили бревна из рощи, песок из карьера, кирпич с соседнего завода.

В обычные деревенские звуки и шумы теперь настойчиво и часто врывался то рев мотора, то его мерное татаканье, то оглушительная стрельба из выхлопной трубы.

За тракторами неотступно следовали люди. Ребятишки убегали с уроков, и учителя, наказав беглецов, записывали потом в классном журнале: «Бегал смотреть трактор». Мужики вместо перекура и болтовни на бревнах собирались обычно у МТС и, окружив машины, подолгу занимали трактористов дотошными вопросами.

Даже женщины, улучив свободную минутку, оставляли домашнее хозяйство и выбегали на улицу. Они ахали, удивлялись, а дома в это время выкипали в печках щи, надрывались от плача малые дети и ругались мужья.

Трактористы из МТС стали первыми людьми в деревне. Их охотно принимали на квартиры, кормили на особинку, переманивали друг от друга. На них заглядывались девчата, наперебой зазывали на вечерки, мальчишки безотказно бегали для трактористов в лавку сельпо за папиросами.

Но, пожалуй, более других приход трактористов взбудоражил Нюшку Ветлугину. В ушах у нее стоял неумолчный гул моторов, словно она целый день простояла у барабана молотилки.