Собрание сочинений в 4 томах. Том 1

Товарищ Монаенков, езжай сегодня в Москву. Дурака, брат, валять нечего! Можешь нос поворачивать во все стороны. Я прошу тебя стать моим первым помощником. Земля под ногами горит. Ты дрался с моими старомодными чудаками. Ты был прав. Ты со своей энергией зашел левее партии — ты стал неправ. Мне нужен сильный, напористый, новый строитель. Я видел в тебе такого. Бери мандат, езжай в Москву. Требуй снова деньги на станки. Ты грамотный человек. Видишь же, что тут пошло… Ну, будем выяснять ясное или займемся делами?

Монаенков. Я, Григорий Григорьевич, решил отсюда бежать дезертиром. Меня кошмары стали преследовать. Я несколько раз хотел с вами наедине поговорить, но я думал, что вы мне не верите… не любите меня…

Гай. Вот она, язва: любит, не любит, плюнет, поцелует… Людишки. Личности. Себялюбие. Корысть. Вражда. Борьба… Брось, Владимир! Молодой человек. Грамотный… Партия не потерпит, уничтожит. Сейчас ехать надо. Работать!

Монаенков. Еду, Григорий Григорьевич.

Гай. Без денег ты у меня ближе чем на версту к площадке не подходи.

Монаенков. А если откажут?

Гай. Не может быть! Только налами. Мне уже обещано — не мог ждать. Так и сказано: «Гай, присылай человека, можем».

Монаенков. Ежели так…

Гай. Но жми. Плачь, ходи по пяти раз в день.

Монаенков. Еду.

Гай. Вали!

Монаенков уходит.

Грехи!

Входит Ксения Ионовна.

Ксения Ионовна. Я позвонила. Вам принесут обед домой… Еще телеграмма, которую надо прочитать. И бумаги.

Гай. Не желаю! Пусть читает Белковский.

Ксения Ионовна. Он болен.

Гай. Отошлите ему на квартиру. Ничего не читаю! Идемте с вами в кино, в лес, на Оку… Я хочу смотреть на звезды, гладить руку женщины, молчать… Чего вы смотрите, точно я очумел? Кто имеет право делать из меня чумного, если я хочу того, чего хотят все здоровые люди? Гай — ответственный работник? Гай не может пойти к Ксении Ионовне и целоваться. А конторщик Тишкин может?.. Возражаете? Говорите, что я использую служебное положение, что я вас унижаю, что я развратен?.. Мне неудобно, невозможно, стыдно! Что обо мне скажут?.. Ах-ах!..

Ксения Ионовна. Я вас люблю, Григорий Григорьевич…

Гай. Вот видите, до чего я дошел, что не знаю, как ответить… Я слышу, как мне в мозг проникают капли стыда. Ты, коммунист, сиди в келье автомобиля!.. Пойдемте, Ксения, бродить по вечеру… Даже из такого дня выхожу живым. Я жив, друзья мои, я жив!

Занавес

Действие третье

Эпизод первый

Спальня Гая. Беспорядок. На столе бутылка. Гай полураздет. Ночь.

Гай. Ну, вставай… Чего ты все лежишь? Вставай! Долго я тебя буду просить? Что мне, руки у тебя целовать?

С кровати подымается Максим.

Максим. Лежу и думаю. Купил к весне белые штаны — и те тушью залил. Пропадает молодость!

Гай. Да! В Москве, на Варварке[64], дергает меня за рукав кто-то и кричит: «Ну, здоров, сор». Отчего сор? А это — друг. Хохочет. Сор, говорит, — это старый ответственный работник. Вникни. Ядовито! Постареем, сдадут нас в богадельню для почетных строителей социализма, и ни один подлец «спасибо» не скажет.

Максим. Директор… (смотрит на часы) гуд найт? Как ты думаешь? Завтра в шесть на завод…

Гай. Я думаю… новый человек, а пью… Одна писательша, молодая, у нас что-то такое сочиняет, дала просмотреть. Я там про себя вычитал, будто я тип новой человеческой формации или интеллектуальности. Ученая писательша, в очках… Вот бы ей сказать: приходи вечером коньяк пить! Они же думают, что новый человек — это такой барбос, которому не бывает ни грустно, ни весело, вместо сердца у него подметки из синтетической резины… Впрочем, я ничего не знаю о новом человеке. Я сор… Вот что, разыщи мне в книжках «Анну Каренину» и уходи спать.

Стук в дверь: раз, другой. Входит Софья.

Софья(долго смотрит на Гая, подняла с пола полотенце). Чисто русский вид. Спой, Гай… Запой, а я послушаю.

Максим уходит.

Гай. Не ругайся… Такое дело, тетя Соня. По ночам один, при лампе, я пью коньяк и засыпаю. Просплю два часа, спущу ноги, а они трезвые, и опять не хочу спать… Мой друг, мне страшно! Я спаиваю себя, и никто об этом не знает.

Софья. Бабу тебе надо. Весна. Ясно. Чего тут петь стихи? Найди себе бабу.

Гай. Неуживчивый я… Отчего я такой неуживчивый? С Эллой не мог ужиться. Не могу видеть выдуманных баб!.. Нашел другую. Ты ее знаешь… Ксения Ионовна. А эта чересчур естественна, одна мать-природа, нежная, как пух. Хозяйка. В пышках с медом утону… Чего ты бутылки воруешь?.. Ладно. Воруй. Спасибо, что печешься. А то я один…

Софья(сняла жакет). Милый Гриша! Давай, я с тобой поговорю нежно. Дай-ка лицо твое поближе… Вот тебе, детка! Вот тебе, птенец! (Бьет Гая по щекам.)

Гай. Ты это шутишь…

Софья. Никак нет! (Снова бьет.)