Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Вечерний звон

За Андреем Андреевичем потянулись на чугунку и другие, — словно он всех подговорил. Петру невдомек было, что Андрей Андреевич по совету Ольги Михайловны действительно подбил многих бросить каменоломню. Уже несколько месяцев тайно воевали мужики с Петром. На этот раз они решили прихлопнуть его заведение и изгнать из Двориков ненавистного Фрешера.

Все попытки Петра собрать народ для ломки камня из окрестных селений кончились неудачей. Он решил закрыть предприятие. Фрешер получил расчет.

Село злорадствовало, а Ольга Михайловна и ее друзья торжествовали.

Итак, с каменоломней было покончено. Хозяйство деда Петр давно забросил. Теперь осталась мечта о хуторе. Земля около Лебяжьего манила Петра: тут и водопой, тут с кургана можно наблюдать за скотиной и полями. В своих мыслях он построил дом, конюшни и загоны.

«Колодца тоже рыть не придется, — размышлял Петр, — воды в озере сколько хочешь. Вокруг кургана разобью сад, поставлю ульи, посажу в полях березы и дубы, как в Каменной степи, и не будут мне страшны суховеи…»

На первый случай он присмотрел около Лебяжьего подходящий участок — десятин двадцать пять… Не земля — клад! Завести хорошие плужки, сытых, сильных коней, поглубже пахать, побольше класть навоза; боже мой, какой урожай ржи и овса можно снимать! Чугунка и элеватор в двадцати верстах — двадцать верст на лихих, откормленных лошадях — три часа езды… И посыплется из возов золотое зерно в элеватор, и посыплется золото в карманы Петра Ивановича!

«Трех батраков найму, сам буду работать, подрастают сыновья; Андрияна поставлю при хозяйстве приказчиком, а когда дело разбухнет, возьму у Никиты Модестовича тысячу десятин в аренду и выпишу Фрешера. Пяти лет не пройдет, и все в округе начнут ломать передо мной шапки. Начальство куплю с потрохами. Были бы денежки — делай, чего твоя душенька захочет. Все тебе простится!»

Правда, начальство Петр не слишком уважал. Наслушавшись Волосова, Петр решил, что начальством на Руси должны быть не улусовы, а такие, как он, — люди с крепкими руками и свежими мозгами, понимающие, какой сильной может быть мужицкая Русь с ее работящим народом, с ее землями и лесами и другими угодьями.

Из всех разговоров с Волосовым, который и сам-то не разбирался толком в программе эсеров, Петр вывел одно: эта партия за крепкого мужика, в нем она видит силу, способную опрокинуть царя, самодержавные порядки и отобрать землю у помещиков.

«Партия для меня подходящая, — раздумывал Петр. — Посмотрим, как будет дальше. Пока имения поджигают да убивают губернаторов и земских. Обождем немного, пусть покажут себя в натуре. Тогда можно будет поддержать эту партию. А вернее сказать — сперва пусть помогут мне выбиться в люди, пусть поломают эти чертовы порядки, чтобы я мог стать на землю около Лебяжьего. Погодя и я поддержу их».

Когда выдавался свободный час, Петр уходил к озеру. «Проклята будь власть, которая держит человека в обществе! Проклят будь дед и его семейство! Даже родной отец стоит поперек моей дороги!» — размышлял он.

Понимая всю безнадежность мечтаний о хуторе, Петр снова возвращался к мысли об аренде земли у земского начальника, ломал голову, соображая, где бы раздобыть деньги. Он был почему-то уверен, что у деда есть залежныеденежки, но как к ним подступиться?

Однажды в отсутствие Луки Лукича Петр обшарил все углы в старой избе, поднял половицы: искал заветную кубышку. Ничего он, конечно, не нашел, да и не мог найти, — не было у деда залежных денег, но Петр не верил. «Не удалось нахрапом, может, удастся взять добром!»

Петр Иванович начал исподволь втираться в доверие Луки Лукича — стал приветлив и ласков с ним, не перечил ему, охотно выполнял его распоряжения, набивался сделать и то и это, снова занялся хозяйством.

Лука Лукич глазам не верил: что такое приключилось с Петькой?

Петр пошел дальше… Яростно возражавший против поездки отца в Саров, он вдруг резко изменил свое отношение к затее деда.

— Давай я тебе помогу! — мягко сказал он, заметив, что Лука Лукич и Андриян никак не могут приделать рессоры к телеге. — Уйди, Андриян, ни черта ты в этом деле не смыслишь. А ну, принеси напильник да растопи пожарче печку… Это не рессора, а одна глупость, — он отшвырнул кованные в кузнице железные полосы. — Надо такие рессоры сделать, чтоб телегу не тряхнуло.

Лука Лукич отстранился от работы. Что ни говори, руки у Петьки золотые. За что бы он ни взялся, делал так, что любо-дорого посмотреть. Флегонт таким же был в Петькины годы.

Лука Лукич вздохнул: «Где-то он теперь хоронится, в каких краях блуждает!»

Может, мне с тобой, дедуня, поехать? — услышал он ласковый голос внука.

— Сам доеду.

— Как ни старался Петр, доверие деда еще не было завоевано.

— Смотри! Со мной-то оно было бы способнее, — беззлобно заметил Петр.

— Андрияна с собой возьму, — увильнул от прямого ответа Лука Лукич; общество Петьки ему никак не улыбалось, ничего он ему не простил, ничего не забыл.

— Хорош у тебя будет помощник, — съязвил Петр. — Напьется в первом же кабаке.