Собрание сочинений в 50 томах. Том 3. Две Дианы

— Да, Алоиза, через два часа отправляюсь в Амбуаз.

Спорить было излишне, и, опечалившись, Алоиза пошла исполнять приказания Габриэля.

Но едва она занялась сборами, как явился другой гонец и пожелал поговорить с глазу на глаз с графом де Монтгомери.

Этот гонец, не в пример первому, вошел скромно и бесшумно и молча подал Габриэлю запечатанное письмо.

Габриэль вздрогнул: он узнал в гонце того человека, который когда-то принес ему от Ла Реноди приглашение на собрание гугенотов на площади Мобер.

Да, да, это был тот человек, да и печать на письме была та же.

Вот его содержание:

"Друг и брат,

мне не хотелось покидать Париж, не повидавшись с Вами, но для этого у меня не хватило времени.

Срочные дела вынуждают меня уехать, не пожавши Вам руки.

Но мы уверены, что Вы с нами, и я знаю, что Вы за человек. Таких не нужно ни подготавливать, ни убеждать. Достаточно слова. А слово таково: Вы можете нам помочь. Приезжайте.

Будьте между 10-м и 12-м сего месяца в Нуазэ близ Амбуаза. Там Вы найдете нашего доброго и благородного друга де Кастельно. Он Вам расскажет о том, чего я не могу доверить бумаге.

Заранее оговариваю, что все это Вас ни к чему не 445 обязывает и Вы имеете полное право остаться в стороне от событий.

Итак, приезжайте в Нуазэ. Там мы свидимся. И даже если Вы не примкнете к нам, Ваши советы наверняка пригодятся.

Итак, до скорой встречи. Мы рассчитываем на Ваше присутствие.

Л.Р.

Если Вам на пути встретятся наши дозоры, запомните: наш пароль по-прежнему "Женева", но отзыв — "Жизнь и жертва".

— Я выеду через час, — сказал Габриэль молчаливому посланцу.

Тот поклонился и вышел.

"Что же все это значит? — задумался Габриэль. — Что это значит? Два посланца от двух столь противоположных партий назначают мне свидание чуть ли не в одном и том же месте? Но все равно, все равно! Герцог всемогущ, протестанты гонимы, у меня связи и тут, и там. Я должен ехать, а там что будет, то будет. Но как бы то ни было, предателем я не стану никогда!"

И через час Габриэль в сопровождении Андре пустился в путь.

XXIII УБИЙСТВЕННОЕ ДОВЕРИЕ

В замке Амбуаз, в своих покоях, герцог де Гиз оживленно беседовал с высоким, крепко сбитым и энергичным человеком, одетым в мундир капитана стрелков.

— Маршал де Бриссак меня заверил, что я могу положиться на вас, капитан Ришелье.

— Я готов на все, ваша светлость, — ответил Ришелье.

— Тогда я вам поручаю охрану главных ворот замка. Это не значит, конечно, что господа протестанты начнут приступ именно в этом месте. Однако этот пункт имеет важнейшее значение. А посему мы не должны ни впускать, ни выпускать никого без мандата за моей подписью.

— Будет исполнено, ваша светлость. Кстати, какой-то молодой дворянин, назвавшись графом де Монтгомери, только что явился ко мне. У него нет мандата, но есть пропуск, подписанный вами. Он заявил, что прибыл из Парижа. Проводить ли его к вам, как он того просит?

— Да, и незамедлительно! — оживился герцог. — Но погодите, это еще не все. Сегодня в полдень к вашим воротам должен явиться принц Конде, которого мы пригласили сюда. Вы пропустите лишь его одного, но не тех, кого он приведет с собой. Под видом военных почестей постройте ваших солдат. Пусть они зажгут фитили и держат наготове свои аркебузы.

— Будет исполнено, ваша светлость, — отчеканил Ришелье.

— Затем, — продолжал герцог де Гиз, — когда протестанты рванутся вперед и начнется свалка, зорко следите за принцем и, если он сделает хоть движение или на миг поколеблется обнажить против них шпагу, убейте ею!

— Сделать это нетрудно. Вот только нелегко простому капитану быть рядом с принцем.

Герцог задумался, потом сказал:

— Великий приор и герцог Омальский будут не спуская глаз следить за ним, и они вам подадут сигнал — тоща вы повинуйтесь.

— Слушаюсь, ваша светлость.

— Вот и хорошо, капитан. Можете идти. Скажите, чтобы графа де Монтгомери немедленно пропустили ко мне.

Капитан Ришелье низко поклонился и вышел. Через минуту герцогу доложили о Габриэле. Тот предстал перед ним бледный, угрюмый, и даже радушный прием первого министра не рассеял его мрачной сосредоточенности.

Недаром, сопоставив зародившиеся у него подозрения с некоторыми высказываниями, которые вырвались у королевских патрулей, Габриэль был близок к истине.

Король, который его помиловал, и партия, к которой он примыкал, вступили в открытую войну.

— Знаете, Габриэль, — обратился к нему герцог, — зачем я вас вызвал?

— Я могу лишь догадываться, но точно не знаю, ваша светлость.

— Протестанты решились на мятеж. Они намереваются напасть на нас здесь, в Амбуазе!

— Это прискорбная и пагубная крайность!

— Нет, друг мой, вы ошибаетесь. Это же великолепный повод, — возразил ему герцог.

— Что вы хотите этим сказать, ваша светлость? — удивился Габриэль.

— Я хочу сказать, что протестанты собираются застать нас врасплох, а мы-то их уже поджидаем! Я хочу сказать, что их замыслы раскрыты, их планы сорваны. И самое главное — что они первые обнажили шпаги и тем самым выдали себя с головой. Они погибли — вот то, что я хотел вам сказать.

— Не может быть! — воскликнул пораженный граф де Монтгомери.