Собрание сочинений в 50 томах. Том 4. Королева Марго

— Если бы я был на их месте и если бы я был уверен, что буду царствовать, то есть представлять Бога на земле, я сделал бы то же, что и Бог, — простил бы.

— Мадам, — воскликнул Рене, вырывая опиат из рук баронессы, — отдайте мне эту коробочку! Я вижу, мой приказчик принес ее вам по ошибке; завтра я вам пришлю другую.

V НОВООБРАЩЕННЫЙ

На другой день предстояла охота с гончими в Сен-Жерменском лесу.

Генрих Наваррский приказал, чтобы к восьми утра была готова — то есть оседлана и взнуздана — маленькая беарнская лошадь, которую он собирался подарить баронессе де Сов, но предварительно хотел проехать на ней сам. Без четверти восемь лошадь стояла на дворе. Ровно в восемь Генрих вышел во двор.

Лошадь, несмотря на небольшой рост, сильная и горячая, прыгала на месте и потряхивала гривой. Ночью подморозило, и тонкий ледок покрывал землю.

Генрих Наваррский собрался перейти через двор к конюшням, где его ждал конюх с лошадью, но когда он поравнялся с часовым в форме швейцарского солдата, стоявшим у дверей Лувра, этот солдат сделал ему "на караул'’ и сказал:

— Да хранит Бог его величество короля Наваррского!

Услышав такое пожелание, а главное — голос, который произнес эти слова, Генрих вздрогнул. Он обернулся и отступил на шаг.

— Де Муи! — прошептал Генрих.

— Да, сир, де Муи.

— Зачем вы здесь?

— Ищу вас.

— Что вам надо?

— Мне надо с вами поговорить.

— Несчастный, — сказал Генрих, подходя к нему, — разве ты не знаешь, что рискуешь головой?

— Знаю.

— И что же?

— То, что я здесь.

Генрих чуть побледнел, сообразив, что опасность, которой подвергается пылкий молодой человек, грозит и ему; он с беспокойством посмотрел вокруг и снова отступил назад, но не так быстро, как в первый раз.

Генрих заметил, что в одном окне стоял герцог Алансонский, и сразу изменил поведение: он взял из рук де Муи, стоявшего, как мы сказали, на часах, мушкет и сделал вид, что хочет осмотреть его.

— Де Муи, — сказал он, — несомненно, какая-то очень важная причина побудила вас броситься в пасть волку?

— Да, сир. Вот уже неделя, как я высматриваю вас. Только вчера ожидалось, что ваше величестве будет сегодня утром объезжать лошадь, и я встал у входной двери Лувра.

— Но откуда у вас этот костюм?

— Командир роты — протестант и мой друг.

— Вот вам ваш мушкет, несите караул. За нами следят. На обратном пути я постараюсь сказать вам кое-что; но если я сам не заговорю, не останавливайте меня. Прощайте.

Де Муи принялся ходить взад и вперед, а Генрих пошел к лошади.

— Это что за милая скотинка? — спросил из окна герцог Алансонский.

— Лошадка, которую мне надо опробовать сегодня утром, — ответил Генрих.

— Но она совсем не для мужчины.

— Она и предназначена для одной красивой дамы.

— Берегитесь, Генрих! Вы рискуете выдать тайну этой дамы, потому что мы ее увидим на охоте. Если неизвестно, чей вы рыцарь, то все узнают, чей вы стремянный.

— О нет! Даю слово, не узнаете, — возразил Генрих с деланным добродушием, — так как эта дама не выйдет сегодня из дому: ей очень нездоровится.

— Ах-ах! Бедная баронесса де Сов! — смеясь, сказал герцог Алансонский.

— Франсуа! Франсуа! Вот вы в самом деле выдаете чужую тайну.

— А что такое с красавицей Шарлоттой? — спросил герцог Алансонский.

— Право, не знаю, — сказал Генрих, пуская лошадь коротким галопом и заставляя ее скакать по кругу, как в манеже. — Мне говорила Дариола, что у нее болит голова, какая-то вялость во всем теле — словом, общая слабость.

— Вам это не помешает ехать с нами? — спросил герцог.

— Мне? Почему? — ответил Генрих. — Вы знаете, что я безумно люблю охоту с гончими и что никакие обстоятельства не заставили бы меня пропустить ее.

— Однако, Генрих, как раз эту вы пропустите, — сказал герцог, после того как обернулся и поговорил с кем-то, кто разговаривал с герцогом из глубины комнаты и был невидим Генриху, — так как его величество сию секунду известил меня, что охоты не будет.

— Вот так так! — произнес Генрих с видом полного разочарования. — Почему же?

— Кажется, пришли очень важные письма от герцога Неверского. Король совещается с королевой-матерью и моим братом, герцогом Анжуйским.

"Ага! — подумал Генрих. — Уж не пришли ли новости из Польши?"

Затем громко ответил герцогу:

— В таком случае нечего мне подвергать себя опасности по этой гололедице. До свидания, брат мой!

Отъехав к дверям Лувра и остановив лошадь напротив де Муи, Генрих сказал ему:

— Мой друг, позови кого-нибудь из твоих товарищей постоять до конца твоего караула вместо тебя, а сам помоги конюху расседлать лошадь и отнеси седло к золотых дел мастеру в королевской шорной мастерской: надо доделать шитье, которое он не успел приготовить к сегодняшней охоте. А ответ его принесешь мне.

Де Муи поторопился исполнить приказание, так как герцог Алансонский исчез из окна и, видимо, что-то заподозрил.

Действительно, едва де Муи успел завернуть за калитку ограды, как герцог Алансонский появился у дверей Лувра. Настоящий швейцарец стоял на месте де Муи.

Герцог Алансонский очень внимательно осмотрел нового караульного, затем, обернувшись к Генриху Наваррскому, спросил: