Собрание сочинений в 6 томах. Том 4

Он испуганно сделал мне знак молчать. Я поглядел кругом и увидел, что, кроме певицы, в этом большом зале нет ни одной женщины. Когда рояль умолк, девушка, взглянув на часы, которые показывали ровно полночь, торопливо схватила сумочку и исчезла за дверью в дальнем конце зала. После того как снова наполнили стаканы, тапер заиграл, на этот раз что-то более веселое и энергичное, и все эти пожилые мужчины разом поднялись с места и, обняв друг друга за плечи, начали танцевать, то смыкая, то размыкая круг: они наступали и отступали назад, притопывая в такт музыке. Они танцевали молча, в них не было и следа хмельного веселья, я чувствовал себя посторонним, присутствующим на какой-то религиозной церемонии, символического смысла которой он не в состоянии понять. Даже мой шофер бросил меня, чтобы положить руки на плечи соседа, а я сидел и пил с горя пиво, пытаясь залить ощущение своей непричастности. Я был пьян и знал это — в глазах моих стояли пьяные слезы, и мне хотелось швырнуть стакан об пол и присоединиться к танцующим. Но я был им чужой, всегда и повсюду чужой. Тули ушла со своими молодыми друзьями, а мисс Кин уехала к родственникам в Коффифонтейн, оставив свое кружевное плетение на стуле под Вандервельде. Я же всю жизнь буду защищен, как в бытность мою кассиром, гигиеническим экраном из пластика. До меня даже не долетало дыхание танцующих, когда они кружили вокруг моего стола.

Тетушка, очевидно, сейчас обсуждает какие-то важные для нее дела с генералом Абдулом. Она встретила своего приемного сына в Милане гораздо теплее, чем она встречает меня. Она, прощаясь с Вордсвортом в Париже, посылала ему воздушные поцелуи, и в глазах у нее стояли слезы. У нее свой мир, в который мне доступа нет, и лучше мне было оставаться с моими георгинами и прахом матушки, которая — если можно верить тетушке — вовсе не была моей матерью. И так я сидел в отеле «Западный Берлин», проливая пьяные слезы от жалости к себе, и завидовал мужчинам, которые танцевали, положив руки на плечи друг другу.

— Уедем отсюда, — сказал я шоферу, когда он вернулся за столик. — Допивайте пиво, и поедем.

— Вам не понравилось? — спросил он, когда мы поднимались на холм по дороге в отель.

— Я просто устал, в этом все дело. Я хочу лечь спать.

Возле отеля путь нам преградили две полицейские машины. Пожилой человек с тростью, висящей на левой руке, выбираясь из машины, поставил на землю правую негнущуюся ногу, как раз когда мы подъехали.

Шофер сказал мне с почтительным ужасом:

— Это полковник Хаким.

На полковнике был классический серый костюм из фланели в белую полоску, и я заметил небольшие седые усы. Он был похож на ветерана армии или флота, выходящего из автомобиля у своего клуба.

— Очень большой человек, — сказал шофер, — к грекам хорошо относится.

Я прошел в отель мимо полковника. Администратор стоял в дверях явно для того, чтобы встретить его. Я для него был столь незначительной особой, что он даже не посторонился, чтобы дать мне пройти, и не ответил, когда я пожелал ему доброй ночи. Мне пришлось обойти его. Я поднялся в лифте на пятый этаж. Увидев свет под дверью тетушкиного номера, я постучался и вошел. В ночной кофточке она сидела очень прямо в постели и читала роман в яркой бумажной обложке.

— Знакомился со Стамбулом, — сказал я.

— Я тоже.

Шторы были раздвинуты, и внизу под нами лежал город с его тысячами огней. Она положила книжку рядом с собой. На обложке была изображена обнаженная молодая женщина. Она лежала в постели, из спины у нее торчал нож. Рядом стоял мужчина со зверским лицом и красной феской на голове. Книга называлась «Турецкие услады».

— Погружаюсь в местную атмосферу, — сказала она.

— Этот человек в феске и есть убийца?

— Нет, это полицейский. Неприятный тип по имени полковник Хаким.

— Как странно… Дело в том, что…

— Убийство произошло в этом самом отеле «Пера палас», но тут очень много перевранных деталей, как обычно у романистов. В девушку влюблен агент британской секретной службы, несгибаемый человек с чувствительной душой по имени Эмис, и в последний вечер перед убийством он пригласил ее на обед в ресторан «У Абдуллы» — помнишь, мы там завтракали? Потом следует любовная сцена в Святой Софии и покушение на жизнь Эмиса в Голубой мечети. Мы с тобой словно совершили литературное паломничество.

— Вряд ли это имеет отношение к литературе.

— Ты все же сын своего отца. Он все пытался заставить меня читать Вальтера Скотта, особенно «Роб Роя», но я всегда предпочитала такое вот чтение. Действие развертывается гораздо быстрее и описаний куда меньше.

— И этот Эмис убил ее?

— Нет, конечно, но его подозревает полковник Хаким, который использует очень жестокие методы ведения допроса, — сказала она со смаком.

Раздался телефонный звонок. Я снял трубку.

— Может, это наконец генерал Абдул, — сказала она, — хотя вряд ли он станет звонить так поздно.

— Говорит портье. Мисс Бертрам у себя?

— Да. А в чем дело?

— Простите, что вынужден ее побеспокоить, но ее хочет видеть полковник Хаким.

— В такой поздний час? Абсолютно невозможно. Что случилось?